Шрифт:
Валя
Пути-дороги
Зима тревоги нашей
К событиям в Белоруссии
Воспоминание о первой любви
Не жалей
О дружбе и любви
Друзьям-товарищам
Случилось всё так страшно, так внезапно.Мы прозевали, и пришла беда.Была ещё вчера, её не будет завтра.Её не будет больше никогда.За ней, как за стеною, я не знал печали,А что не так – то поросло быльём.Наградой без заслуг была мне Валя,И вот, наказан – тем, что пережил её.Я твёрдо знал, что я её не стою.Доволен был и рад тому, что есть.И верил – первым Бог меня пристроит,А там дождусь её, и будет всё, как здесь.Но, видно, что-то не сложилось где-то,И действо затянулась – это факт —Продлив мне роль по линии сюжетаНа скучный и ненужный пятый акт.Какой в нём смысл, когда одни руиныВокруг меня, куда ни повернись?Ещё и жизнь грозит мне сроком длинным.На что мне без неё такая жизнь?Соломинка надежды и тростинка,Что позволяет кое-как дышать.Спасительная вера, паутинка,Которой полетит моя душа.Да, я прибуду к станции конечной —Пусть ни к чему оно, и всё противно – пусть.Имея шанс на встречу в жизни вечной,Реально потерять его боюсь.Убога правда умных атеистов,И с ней не объяснить и не понять:Коль вечной жизни нет, то в этой мало смысла,По крайней мере, для меня.
Непрост России путь,Тернистый и увальный.И вымощен отнюдьНе вербой и не пальмой.Устроена онаТак замыслом всевышним.И за войной война,И нету передышки.И поперёк река,И ни моста, ни брода.Высоты – у врага,А мы их – из болота.И только «на уру»И поминая черта,Оставив на юруПобитыми без счёта.Который миллионПотрачено народа.С полка лёг батальон,А с батальона – рота.И так вот испокон —Всегда ложимся костью.Клевретам – эшелон,А для своих – авоська.Валяем дуракаС приоритетом главным,И бьёмся в кровь векаЗа «братьев» православных.А им мы по кую,И им не по понятьям,На нас они плюют,В Европе им приятней.И каждая – как плядьС подмостков Голливуда —Стремится прорыдать,Какие мы паскуды.Как словно вороньёКружили, домогаясь.Над целкою еёЖестоко надругались.И вот – опять беда,И мы опять у края.Но всё-таки страдаНа этот раз иная.Мы за себя теперь,Не за чужих радеем.И как отцы, поверь,Вновь повторить сумеем.Нам это придаётИ веру, и надежду,Что будет наперёдУже не так, как прежде.Что враг получит в рогСполна, а не отчасти.Воскреснет русский Бог,Врази же расточатся.
Я помню, что-то в Киеве пылало.Но нынче, обращая память вспять,Тогда я не тревожился нимало.«Хохлы, – тогда я думал, – что с них взять?Совсем не то, что наши, брат, бульба сы.Не тот менталитет у нас и чин».Но боже, как тогда я ошибался!Какой урок я нынче получил…Теперь у нас игра по тем же нотам,И дирижёры те же тут как тут.И к «светлой цели» толпы идиотов,Как скот на бойню, как у них, ведут.Не лезь в толпу, тебе туда не надо.Ты в ней себя теряешь без следа.Бредёт по городу стотысячное стадо,Не ведая, зачем, не думая, куда.Их символы – «Пагоня» на беконе,Их лидер – курица, занявшая насест.Их Минск теперь сплошной Скотопригоньевск,Теперь они зовут его Мянеск.Век прожили, не ведая печали.И вот из всех углов, куда ни погляди,Торчит беда, какой не ждал, не чаял.Зима тревоги нашей впереди.
Две зассыхи перманентноЛезут в кресло президента.Две ростыки, две разини,Что-то там вообразили.И, решив: «А что, как если…»,С великаном в бой полезли.Почему же невозможноС помощью ясновельможных?Да и жмудь клешнёй в копытоЗа мечтою посполитой.Полетели, воспарили,Сзади крылья прикрепили,Ножки сунув в стремена,Как в былые времена.Чтобы хлопов развести,Раздербанить, разнестиВместе с местными панамиВсе, что выстрадано нами.Марны ваши ожиданья.Что сказать вам в назиданье?Не ищите, девки, лиха,А сидите-ка вы тихо.Вам не светит ничего,Нарвались не на того.Он народ свой не предаст,Власть зассыхам не отдаст.
Когда-то, на заре времён,Я страстно был в неё влюблён.Но в годы золотые этиЯ не был у неё в предмете.И вот традиционный вечерИ наша трепетная встреча.Мечтал обнять её хотя бы,Но вижу формы снежной бабы.Нет, баба более стройна,Из трех деталей сложена.А эта баба индивид,Сплошной округлый монолит.И голосок пронзает ухо.Она – природная хохлуха,Хохлы же, что бывает часто,Настырны и весьма горласты.К природным дарованьям плюсОна добавила педвуз.Точней, дошкольный факультет.И более, чем тридцать летВ саду детишек обучалаИ голос так свой раскричала,Развила соразмерно пузу.Куда какому-то Карузу?За обертоном обертон —Как будто дрелью сквозь бетон.Я видел формы, слышал голос,Под шапкой шевелился волос.Я брёл, не ведая куда,И вспоминал тот день, когдаЯ не нашёл её участьяИ был отвергнут и несчастен.А что, когда б в тот день благойЯ получил ответ другой?И счастлив был напропалуюИ прожил жизнь совсем другую?Ой, нет!Имея опыт прошлых лет,Теперь настроен я иначе.На свете счастья-таки нет,Но, к счастью, есть-таки удача.
Ну и дела! Сплошная хлябь,Дожди и ветры. Как обидно…Пять месяцев стоит ноябрь,И всё конца ему не видно.А помню, в детстве – снег и льды,Сугробы у домов под крыши.А мы копали в них ходы —И плохиши, и кибальчи ши.Погоде нынешней под стать —Я в состоянии застоя.Пришла пора переливатьПустопорожнее в пустое.А раньше вольный был казак.Как певчий дрозд, не знал заботы.Всю жизнь провёл, смешно сказать,В полях, лесах и на болотах.Когда Ярила выжигалИз пор остаточную влагу,Я просто брал и выжималПук сфагнума себе во флягу.Или в июле, как медведь,Приятный ощущая холод,Брёл по ручью, сгибая ветвь,Малиной утоляя голод.Я делал то, что знал и мог,К чему влекло, к чему лежало.Не пуст, не полон кошелёк,Но мне хватает и хватало.Зато сединки нет в душе,Всю жизнь себе хозяин-барин.Давно за семьдесят уже,А улыбаюсь, как Гагарин.За всё я благодарен всем:Кого любил, тем, кто любили,Кто безразличен был совсем,Кто вспоминает, кто забыл, иЕщё – за благосклонность муз,За крепость дружественных уз,За тёмные аллеи.Хоть сполыхала зорька, ведь,Коль есть, что вспомнить, – что жалеть?Я не жалею.
В те годы полон был бокал,В груди звенели струны,И непрерывно член стоял,И чувства были юны.В стране подтаяло чуть-чуть,И каждый в тот периодХотел по-новому взглянутьИ важный сделать вывод.Злой тирании сбросил гнёт,И приобщён был вскореПо воле партии народК дискуссиям и спорам.Но, чтоб не колебать основ,Нам предлагали темы:К примеру «дружба и любовь»,Как важные проблемы.И, защищая рубежиПередовой моралиОт вредных веяний чужих,Мы монотонно врали.Любовь, как ни крутите – сексИ половые акты,И это было ясным всем,И непреложным фактом.А дружба? Допустимы ль в нейСношенья в отношеньях?Всех нас – девчонок и парнейТревожили сомненья.Тогда ответа не нашлось:Соврать не получалось.Зато сейчас на тот вопросЯ просто отвечаю:Хоть это чувство с головойВ ладах и осторожно,Но в дружбе междуполовойБез секса невозможно.Вот, например, такой сюжет:Мы ходим с ней на службу.Любви, пока что, вроде, нет,Но возникает дружба.Работаем мы с огоньком:Отлично, безотказно,И выделяет нам месткомПутёвки на турбазу.Мы вместе с ней идём на круг,И там, на туре вальса,Я ей взглянул в глаза, и вдруг —Он у меня поднялся.Я попросил её мне дать —Не в службу, а по дружбе.Она же стала заливатьЧего-то там о муже.О долге, чести всякий бредЯ слушал машинально.И нашей дружбе в тот моментКирдык пришёл реальный.Мы возвратимся с ней домой,И станет все на место,Я там, на вахте трудовойЗабуду ту поездку.И буду вкалывать, как зверь,До трудовой победы,Но на турбазу с ней теперьЯ в жизни не поеду,Раз ей такую ерундуДля друга сделать сложно.А на турбазе я найду,Уж будь благонадёжна.
Проходит всё, пройдёт и это.Когда-нибудь пройду и я.Но здесь о тех, кто, канув в Лету,При жизни были мне друзья.Мои соратники, коллегиИ собутыльники – не без —Теперь покой нашли навекиВ пространствах ада иль небес.Быть может, где-то в круге первом,Где асфодель и полумрак,Мы скоро встретимся, наверно,Поговорим: «Что дальше? Как?».А может, это всё пустое,И нет бессмертия души?И без того я удостоен.И сколько б я ни ворошилВоспоминаний рой гудящий,Но мне по жизни много разВезло в друзьях намного чаще,Чем я заслуживал подчас.Не потому, что я везучий,Сам факт нетрудно объясним:Я был не хуже и не лучше,Такой же точно, как они.И я не хвастаюсь, понежеВсегда, в любые времена —Как в нынешние, так и прежде —Не видел, не искал, не знал,Ни в молодых летах, ни послеНеподходящих мне людей.Их избегал вдали и возле,В их направленьи не глядел.Всех тех, кто был по мне не очень-то,Я обходил всегда обочиной.