Песню эту товарищ Рыжов даже сам прослушал — чтобы понять, о чем идет речь. И при последних строчках чуть не выматерился вслух! «Должны мы теорему жизни верную судьбой своей самим себе доказывать». Самая, казалось бы, обычная строчка! Которую вполне можно понять как то, что все мы должны стать нормальными людьми, доказать себе, что не просто так едим и пьем, добиться своих целей и так далее, но… В свете последующих событий она выглядела как какое-то зловещее предупреждение. Словно он наперед про все знал! И эти слова — именно про то, что люди должны доказать самим себе, что никакая Долгая зима не согнет и не сломает их, что и в таких условиях они не сдадутся, не ударятся в панику и не сложат руки. Но… Нет, не мог он этого знать — это было понятно. Это войну еще в какой-то мере можно предсказать, просчитать. Но никак не гигантское извержение!

Что дальше? Ну тут уж про то, что «Умник» просчитал последствия извержения. Известно, что он провел много времени в научной библиотеке, изучал информацию об извержении, искал что-то из истории. Например, про извержение Тамборы в XIX веке. После чего и подготовил свою аналитическую записку. Гений? Учитывая то, что он все это сделал по одним лишь открытым и неполным источникам информации, вполне возможно.

Ну дальше уже шло про работу в комсомольской бригаде, про командировку в Туркмению и последующие события… Впрочем, все это он уже зал по памяти. Тут и не надо было ничего читать. Так, максимум пробежать глазами. Но сейчас его мысли товарища Рыжова были в другом направлении.

— Ну рассказывай, — подняв глаза на сидящую напротив девушку, произнес лейтенант.

— Как вы и просили, наблюдала за Миш… Михаилом в повседневной жизни, — пожала плечами Квета. — Только что я могу сказать? Да, в физике он разбирается хорошо… Мне даже, было дело, кое-что объяснял. Про, как он сказал, «эффект ядерной зимы» рассказывал…

— Почему ядерной? — удивился лейтенант.

— Я тоже сначала не поняла… Но он сказал, что еще в школе думал над тем, что случится в случае взрыва большого количества атомных бомб. Оттого и начал институткой физикой интересоваться…

— Так, интересно, — довольно улыбнулся товарищ Рыжов. — Что-нибудь еще по нему можешь сказать?

— Не знаю, — задумчиво произнесла девушка. — Мы с ним много общались, но он… Обычный что ли! Хотя умный очень! Словно с кем-то старше себя говорю. С женой его Вико… Викторией тоже много общаюсь, она мне уже лучшей подругой стала. А уж как они друг друга любят — даже завидно становится!

— А что на счет его политических взглядов? — слегка прищурившись, спросил товарищ Рыжов.

— Знаете… Я большего коммуниста не видала! — вдруг улыбнулась Квета. — Только он какой-то немного не такой как большинство… Он не верит в коммунизм, а… Как сказать-то? Он убежден, что без социализма и коммунизма будущее невозможно.

— В каком смысле? — не понял лейтенант.

— Понимаете… Это не вера в идею, а… логика что ли? Прагматизм? Он может четко и аргументировано рассказать и доказать, почему иной вариант развития цивилизации — это путь в тупик.

«А вот это уже интересно!» — подумал товарищ Рыжов. В отчете для Шелепина надо будет в обязательном порядке указать на этот факт! Молодец девчонка-то! Можно сказать, самую суть ухватила…

Про нее товарищ Рыжов тоже неплохо знал… Квета Ковач, родилась в 1946 году в США в семье эмигрантов-антифашистов из Словакии. Закончила школу, поступила в медколледж, где отучилась два года до того, как случилось извержение Лонг-Вэлли. Потом выживала как могла, волей случая встретилась с высланным из СССР эмигрантом, который и предложил ей подать заявление в советское посольство, которое и было удовлетворено. В СССР так уж получилось, что ее распределили в их город, ну а тут уж постарался товарищ Рыжов — вместо общаги она попала в половину дома. Хотя сама девушка о его роли в том и не подозревала. За то перед вселением он встретился с ней и попросил «приглядеть» за одним человеком. Дескать, перспективный кадр, указание свыше и все в таком духе. Ну а раз уж она будет теперь рядом жить…

— Можно вас об одном попросить? — отвлек товарища Рыжова от мыслей голос девушки.

— Ну спрашивай, — пожал плечами чекист.

— Можно я больше не буду ничего вам говорить?

— Почему? — не понял лейтенант.

— Мне стыдно, — смущенно произнесла девушка. — Они ведь хорошие люди, ко мне так хорошо относятся, как к родной… Я с ними искренне подружилась! Но ведь я их, выходит, обманываю!

— Но ведь ты ничего плохого не делаешь? — пожал плечами лейтенант. — Просто товарищ Шелепин велел понаблюдать за Михаилом Васильевичем.

— Все равно это нечестно!

— Понимаешь, Квет, — произнес лейтенант. — Мы не можем разбрасываться перспективными кадрами — и потому должны иметь возможность в случае необходимости вовремя помочь. Сама видишь, какие нынче времена! А у нас люди гордые, пока совсем не прижмет — ни о чем не попросят! А потом может уже поздно оказаться…

Работать с людьми и убеждать их товарищ Рыжов умел… Так что вскоре Квета и сама была уверена, что делает благое дело. Фактически помогает тем парню с девушкой, что оказались ей так симпатичны. Ну а что при этом приходится кое-что от них скрывать — так ведь это для их же пользы?

***

Новый Год в СССР, можно сказать, даже отметили… Хотя и предельно скромно. Не было ни елок, ни застолий, ничего такого… Не было в это время еще в СССР и традиции с предполуночным телеобращением на 31 декабря. Потому когда было объявлено, что ровно в 22:00 прозвучит радиообращение товарища Пономаренко, то перед радиоприемниками собралась вся страна! «А ведь, похоже, генсек вдохновлялся речью Сталина на параде 1941 года!» — слушая выступление, вдруг подумал Михаил, и на миг даже устыдился какому-то своему цинизму. Как ни крути, но вырос он уж из этих времен! И оттого уже не получалось, как всем окружающим, слушать речь Пономаренко чуть ли не с разинутым ртом, с беспрекословной верой партии и правительству…