А я продолжила есть и бесцельным взглядом смотрела на экран тв. Тут как раз начались наши местные новости. Скукота.

Можно было переключить на другой канал, но желания встать из-за стола у меня не было.

Откусив очередной кусочек, я зачерпнула ложкой яблочное варенье. Зажмурилась от удовольствия, когда почувствовала сладость с едва уловимой, приятной кислинкой.

А потом обеспокоенный женский голос привлек мое внимание, и я, позабыв обо всем, уставилась в экран тв.

– Сегодня на городском центральном рынке была обнаружена страшная находка, – голосом, как из ужастиков, сообщала темноволосая ведущая. – Рядом с одной из палаток обнаружили молодого мужчину с многочисленными переломами. Позже была установлена личность пострадавшего, это – Васильев Иван, 1978 года рождения. По данным, которые передали нам врачи, у пострадавшего сломаны все пальцы на руках, а так же имеется переломы ног и рук. Вот что рассказывает одна из продавщиц, возле палатки которой обнаружили мужчину.

На экране показалось бледное лицо тети Веры.

Я перестала дышать. Вцепилась пальцами левой руки себе в колено. Стало больно, но я проигнорировала эту боль.

– Я пришла, и увидела его, он лежал без сознания, – дрожащим голосом произнесла она.

– У вас есть предположения, почему пострадавший лежал рядом с вашей палаткой? – поинтересовалась ведущая.

Лицо тети Веры показали крупным планом, и я увидела, как оно помрачнело и стало белее белого.

– Нет, никаких предположений, – бесцветным голосом ответила она.

Далее ведущая еще что-то говорила, а я, оглушенная, не могла нормально вздохнуть.

Иван… Переломы… Палатка тети Веры…

Не думаю, что так много совпадений могли произойти просто так.

Сердце странно забилось в груди, и меня прошиб пот.

С каждым новым вздохом, мою грудь наполняло пониманием, что все случившееся – дело рук Искандера.

Значит, он узнал…

Только каким образом, хотя, впрочем, для такого человека, как Искандер, разве это было проблемой?

Сердце мое располовинилось.

С одной стороны, меня поражала жестокость, с которой расправились со скинхедом, с другой – я испытывала надежду, что Искандер сделал это, потому что любит меня.

Однако с его обостренным чувством справедливости, он мог поступить так, даже если бы не любил меня.

Я ведь помнила, как любимый поступил с убийцей своего отца.

Любимый.

Да. И, вероятно, навсегда.

Потому что я понимала – никто, никогда не сможет занять столько места в моем сердце, как сделал это Искандер.

Размышляя над этим, я на автомате дожевала оладушек. Всего во мне поместилось рекордное количество – шесть штук.

Теперь можно было и таблетки пить. Обезболивающее лежало на холодильнике, и я встала, чтобы забрать его.

Не то чтобы рука сильно болела, но неприятно поднывала, и я, подстраховываясь, принимала обезболивающее.

Но всего один раз в день.

Почему?

Не хотела, чтобы боль совсем погасла. Так она отвлекала меня от другой, душевной боли, которая теперь была моей верной спутницей.

Каждую ночь я проводила в слезах. Каждую ночь я вспоминала Искандера. Мучая себя, как опытная мазохистка, я смаковала драгоценные воспоминания, и душа, отзываясь, стонала и ломала ребра…

Пыхтя, я выдавила таблетку и выпила её. Все-таки, я была правшой, и потому левой рукой у меня не очень-то получалось работать. Ничего, научусь и этому.

В коридоре послышался звук проворачиваемого замка.

Я удивилась. Наверное, в спешке купить творог, Зоя Павловна что-то забыла.

– Зоя Павловна, вы что-то забыли, да? – выходя с кухни, крикнула я.

Нос мой уловил до боли знакомый аромат. Восточно-пряный.

Я замедлилась. Нет. Наверное, воображение просто в очередной раз решило жестоко пошутить со мной. То шаги мне кажутся, то вот теперь запах.

– Ага, забыла! – веселый голос Зои Павловны отмел всякую надежду.

Я пошла к ней навстречу, завернула в коридор – и врезалась во что-то твердое.

Это ощущение было мне уже хорошо знакомым.

Все мои чувства разом обострились.

Нос защекотало от родного аромата, кожа покрылась мурашками, и взор, поднявшись вверх, подтвердил мою безумную догадку.

Передо мной стоял Искандер.

Во всем черном. И этот цвет так торжественно смотрелся на нем!

Сердце громко стукнуло, а потом – подпрыгнуло с такой силы, что я покачнулась.

– Ну что ты, красота, снова чуть не сбила меня с ног, – ласково протянул Искандер, и от звука любимого голоса, я почувствовала себя так, словно у меня расправляются крылья за спиной.

– Ты здесь? Почему? – потрясенно выдохнула я.

Надежда забилась в моей груди, как птица, перед которой вот-вот должны были распахнуть клетку.