Умывшись ледяной водой и убедившись, что глаза вновь стали одного цвета, Ника вернулась в спальню. С появлением Ады и еще одной кровати комната лишилась привычного простора. К тому же новенькой досталось место у окна, за что Стейси с первого дня негласно ополчилась на нее.

Ника открыла дверь шкафа и сбросила халат. Она едва успела натянуть футболку, как в комнате появилась Мари.

– Господи, что с твоей спиной?

– Ерунда, всего лишь ожог, – отмахнулась Ника.

Немного помолчав, Мари пожала плечами и с размаху упала на свою кровать. Не сказать, что выглядела она абсолютно счастливой, но по сравнению с предыдущими днями изменения были налицо: мертвенная бледность ушла, в зеленых глазах вновь появились признаки жизни.

– Хочешь сходить в бассейн? – вдруг спросила Мари. Просто так сказала, словно ничего и не случилось. – Мне нужно пять минут, чтобы дослушать аудиокнигу, а потом можно выдвигаться. Так что?

Мари улыбнулась и вытащила из верхнего ящика тумбочки наушники. Ника опешила. Еще минуту назад она была полна решимости разговорить ее, но спокойствие соседки сбивало с толку. «Не лезь, это не твоя игра, разберутся сами, – твердил ей здравый смысл. – Лучшее для тебя – собрать манатки и убраться к чертям отсюда».

– Хорошо себя чувствуешь? – спросила Мари, распутывая наушники.

Молчи, только молчи…

– Ты его простила? – выдохнула Ника. Кровь прилила к щекам, и стало жарко.

Мари замерла и с недоверием уставилась на нее.

– Ты брата простила? – собрав остатки последней уверенности, переспросила Ника.

– Ка… какое тебе дело?

– Я просто пытаюсь понять, простила ты его за Дэвиса или нет.

Желудок начинало скручивать от волнения, но Ника каким-то чудом заставила себя говорить спокойно.

– Не понимаю, о чем ты, – буркнула Мари и вернулась к наушникам. Ее лицо вновь стало хмурым.

Ника прижалась спиной к двери на случай, если кто-то внезапно захочет зайти.

– Я просто хочу разобраться. Ты только на днях узнала про миссию своего братца? Или с самого начала была в курсе, что он делает?

Руки Мари затряслись.

– Блядь. – Она нетерпеливо бросила наушники на пол и устремила на Нику яростный взгляд. – Не лезь не в свое дело! Ты понятия не имеешь, с чем нам приходится жить!

Губы Мари затряслись, зеленые глаза метали молнии.

– Значит, ты его простила. Охренеть, – прошептала Ника.

Еще мгновение – и по щекам Мари заструились слезы. Откинувшись на кровать, она накрыла лицо подушкой и испустила глухой стон.

– К-как ты узнала? Ты с-сдашь его?

Ника села на краешек кровати, обуздав странный порыв – прикоснуться, погладить, утешить. Вместо этого она скрестила руки на груди.

– Ну я же не блюститель закона. Мне плевать. Говорю же, что просто хочу разобраться. Вы такие заботливые по отношению друг к другу, просто идеальный тандем. Он с тобой как с хрустальной вазой обращается, даже мне это заметно. Все потому, что ты столько лет обязана хранить его секрет?

– Господи, о чем ты! – простонала Мари, отнимая подушку от лица. – У тебя нет семьи, ты не поймешь, что иногда мы не можем идти наперекор. Что есть долг… я принимаю это…

– Ни хрена ты не принимаешь, врунишка, – хмыкнула Ника, уткнувшись взглядом в шкаф. – Если бы принимала, сидела бы с ним эти дни. Долг это или еще какая херня, но он тебя предал! А ты повыпендривалась пару дней и проглотила, мол, само собой пройдет.

Мари вытерла глаза тыльной стороной ладони и села на кровати.

– Ей-богу, ты странная, – тихо сказала она.

– Ты тоже.

Ника взглянула на нее: на невинное лицо с большими оленьими глазами, такими жалостливыми и молящими, на мокрые от слез губы, раскрасневшиеся щеки. Родители, брат – они что-то сделали с ней? Неужели она по своей воле покрывает его?

– Если решишь молчать, – прошептала Мари, шмыгнув носом, – то давай и эту тему больше не поднимать.

Ника пожала плечами и закрыла глаза. Ночью Маркел сказал, что она довольствуется только логикой и не пытается разобраться в причинах поступков, потому что боится правды. Возможно, Мари была такой же: она просто знала, что ее брат должен, приняла это как данность и не хотела давать волю мыслям, возможно, опасаясь, что придет к выводам, с которыми не сможет жить как раньше.

В этот момент в спальню вернулись Стейси и Ада Блодвинг.

– И – о, ужас! – нам пришлось снова ехать в Париж, – закончила фразу новенькая и одарила блондинку широкой улыбкой.

– Просто замкнутый круг. – Стейси едва заметно закатила глаза.

– О, привет! – воскликнула Ада, обращаясь к Нике. – Сейчас ты выглядишь в тысячу раз лучше, чем ночью.

– Ночью? – удивленно переспросила Стейси.

– Да, представляешь, – с энтузиазмом затараторила Ада прежде, чем Ника успела открыть рот, – мне не спалось, и я пошла побродить по школе. Ну, знаешь, люблю иногда гулять с музыкой в ушах. Поднялась на крышу и столкнулась с ними.