Шрифт:
– Еще не знаю, будет видно.
Уточнять отец не стал, видно было, что волнует его совершенно другое.
– Я...
– он переложил какие-то бумаги на столе, и наконец, словно решившись, вытащил из ящика распечатанный конверт.
– Как и обещал, я написал твоему дяде.
Митя замер. Отец говорил, что напишет Белозерским, но давно, сразу после Митиного первого боя и побега из дома! Он был уверен, что отец это в сердцах!
– Что... написал?
– дрогнувшим голосом переспросил он.
– Правду, - отец принялся постукивать конвертом по столу.
– Что тебе тут не нравится, а главное, тут и впрямь небезопасно. Набеги. Тебе пришлось участвовать в бою...
– И что?
«Я светский человек! Я не буду нервно облизывать губы! И вцепляться в ручки кресла! Спокойствие, сдержанность, равнодушие ...»
– Я думал, они захотят, чтобы я отправил тебя в Петербург. Но твой дядя написал, что приедет сам. Он хочет на тебя посмотреть, - в голосе отца мелькнуло удивление, он даже вытащил письмо из конверта, словно проверяя, правильно ли понял свойственника.
– И когда он приедет?
Вся светская выдержка полетела к Предкам: Митя и пересохшие губы облизнул, и в ручки кресла вцепился. Когда он был маленьким, дядюшка почувствовал даже поднятый им мышиный трупик. А что сейчас? Он упокоил и убил. Что чувствовали при этом Белозерские? А остальные Моранычи? Как много они поняли?
– Не знаю, - покачал головой отец.
– Твой дядя подает в отставку со всех постов. И в армии, и при дворе, и в Государственном Совете.
«Скорее, его отправляют в отставку - подумал Митя.
– Как он и предполагал».
– Ему нужно передать дела. Так что, если учесть время, пока шло письмо, у нас он будет через две-три недели, самое большее - месяц. Погостит и заберет тебя. Ты рад? Твоя мечта сбылась.
«Мечты сбываются.
– подумал Митя - Только почему-то совсем не там и не тогда, когда ты на самом деле мечтаешь. Так что сбывшаяся мечта превращается в оживший кошмар.»
Именно сейчас, когда у него есть возможность разбогатеть на кирпиче и на железе, и заказать гардероб у альва-портного, и альвийский шелк... Дядя едет, чтобы забрать его в Петербург! Митя почувствовал, как вдоль позвоночника течет липкий холодок страха. Это с рыжей марой у него договор, что она не станет его убивать, а с дядей договора нет! Глава сильнейшего рода Моранычей сделает все, чтобы сбылась его мечта!
– Дядя меня попросту убьет!
– вырвалось у Мити.
– Что ты как маленький!
– раздраженно бросил отец.
– Ничего тебе дядя не сделает, я же сам ему написал. Поэтому я не стал подбирать тебе других учителей. Думаю, Белозерские лучше позаботятся о твоем образовании, и вообще о тебе...
«Уж они позаботятся.» - уныло подумал Митя.
– Да и мне будет спокойнее, что ты не рискуешь жизнью.
А ведь он думал, отец что-то понял, догадался, ведь он же сыскарь! Митя вскинул голову и уперся взглядом в отцовский, пристальный и испытывающий, взгляд. Такой пронизывающий, будто отец хотел забраться внутрь его головы, и вытащить наружу все Митины мысли.
Так они и сидели, глядя друг на друга, пока отец не спросил:
– Ты ничего не хочешь мне рассказать, Митя?
– О чем?
– О чем сам захочешь. О том, куда, зачем и с кем ты сбежал после боя на площади. О самом бое. А может стоит начать с событий более ранних? Например, с нашего приезда в имение?
«Тогда лучше уж с самого моего рождения», - меланхолично вздохнул Митя, а вслух буркнул:
– Не хочу!
– и отвернулся.
Ну расскажет он, а отец не поверит. И будет глупо и омерзительно: рассказ о страшных тайнах, которые посчитают детскими фантазиями.
– А в Петербург ехать?
Митя молча дернул плечом: еще более глупо и по-детски отказываться от того, что совсем недавно требовал с пеной у рта! То сбежать хотел из здешней провинции, а теперь желает остаться?
– Хотя бы с мисс Джексон ты до приезда дядюшки согласен заниматься? Тем более, если ты и впрямь мечтаешь о дипломатической карьере.
Митя поглядел на него слегка ошарашенно, потом вспомнил разговор с мисс.
– Вовсе не мечтаю.
– небрежно ответил он.
– Единственное, для чего мне нужны языки Альвиона — это блистать в гостиных.
Отец в ответ только хмыкнул.
– А почему ты не злишься?
– вырвалось у Мити. Нет, он вовсе не хотел об этом спрашивать! Это было неправильно и неосторожно, но, имеет ли осторожность смысл сейчас?
– Раньше ты всегда злился, когда я так говорил.
– Потому что теперь я точно знаю, что ты врешь, - хладнокровно бросил отец.
– Я не вру!
– искренне обиделся Митя. Блистать в гостиных он хотел по-прежнему.
– Прости. Не врешь. Недоговариваешь. И право же, у тебя осталось совсем немного времени, чтобы сказать, что с тобой творится, и чего ты на самом деле хочешь. Как раз до дядюшкиного приезда.