Эй?!

Меня словно вспышкой накрывает желание встряхнуть и его.

Куда ты пялишься?!

Ты для неё не староват, нет?!

И мутит от честного ответа самому себе, что нет. Ни хрена Яныч не старый. Ему тридцать два, а Лютик уже совершеннолетняя. По идее — почему нет, но смотреть я на это всё равно не могу спокойно — лично для меня попахивает каким-то извращением!

Или бессильной удушающей ревностью…Бля…

Провожу пятерней по горлу, словно пытаюсь ослабить фантомную удавку, когда вижу, как Наумов, пока мы подходим в очереди, то и дело цепляет Алису оценивающим взглядом, пытаясь не палиться.

Под ложечкой сосет ноющим холодком.

Да ну на хрен…Нет!

Не пойдёт он на связь со студенткой. Сколько я его знаю — это было табу.

Или…пойдёт?!

Хмуро взираю на Цветочек исподлобья. Я бы на его месте пошёл…

В висках начинает шуметь от таких мыслей, потому словно сквозь вату слышу, как Лютик ломким голоском, не забыв чувственное придыхание, щебечет, преданно смотря Наумову в глаза.

— Здравствуйте, Глеб Янович. Вам макарон положить?

— Кхм… — у него кадык ходуном ходит, — Да, Алис, спасибо.

Протягивает ей тарелку, которую она перехватывает на лету, касаясь его пальцев своими пальчиками. Вспыхивает тут же, шумно вдохнув.

— Вам сколько? — потупив глаза в пол, интересуется таким тоном будто уточняет отсосать ему прямо сейчас или попозже.

Бесит, Цветочек!

— И мне тоже положи, — не выдержав, напоминаю о себе громко, и пихаю свою тарелку прямо ей в лицо.

Мне тут же прилетает уничижительный взгляд. И как она только умудряется так быстро переобуваться.

— В очередь, Базов, — бросает холодно, мазнув по мне равнодушно глазами, и снова всё внимание Янычу. И опять потекла…!

— Как съездили в город? — воркует, так мило пылая румянцем.

— Хорошо, Алиса, спасибо, — Наумов косится на меня, очевидно чувствуя некоторую неловкость от такого вязкого Алискиного внимания.

И…Мне кажется, или он тоже слегка покраснел?!

От такого и у меня скулы начинают гореть. Только от злости…

— А вечером же у нас будет общий костёр? — с надеждой спрашивает Алиса, протягивая Янычу тарелку с горой макарон, но не отдавая.

— Да, конечно, только не на побережье, а у нашей летней кухни у корпуса, — хрипло отзывается Наумов, пялясь на ее рот.

— Это хорошо, — улыбается ему как в последний раз.

— Кхм… — откашливается Глеб, подвисая.

— Я сейчас с голоду помру, Лютик. Хватит любезничать! — рычу, чуть толкая Яныча локтем.

Тот, мигом встрепенувшись, забирает наконец у Алиски несчастную тарелку и двигается к Соне за котлетой. Рыжая провожает его умирающим взглядом.

— Эй! Есть кто?! — щелкаю пальцами у её лица.

— Какой ты нудный, а, — отмахивается лениво, забирая посуду из моей руки.

И ни тебе озорного взгляда, ни томного шепота… Она с таким же успехом бы нашему сторожу Ефиму Петровичу поесть накладывала…Коза!

Алиса совершенно безэмоциональна, а меня от этого лишь сильнее подрывает. И хочется её зацепить. Чтобы хоть глаза на меня подняла.

— Какой костёр? Мы же кататься на катере вечером едем, помнишь? — тихо бормочу, наклоняясь к ней через стойку раздачи.

— Это желание? — тут же поднимает на меня нечитаемый взгляд.

— Нет, но мы же договорились.

— Если нет, то я пропущу, — пожимает плечами, отворачиваясь.

— А если я запрещу тебе к Глебу лезть, м? Как тебе такое желание? — шиплю, еще ближе подаваясь к ней и чуть не ныряя руками в тазик с несчастными макаронами.

Снова вскидывает на меня свои синие, ледяные для меня глаза.

— Ничего невыполнимого, помнишь? — хмыкает.

— То есть так течёшь, что не удержаться?

Вот тут попадаю точно в цель. Алиска мигом краснеет до самых ушей, и её гнев осязаемой жаркой волной мягко бьёт меня в грудь. Так лучше, да…

Смотрим друг на друга, и аж внутренности горячо крутит. Ну, давай, Цветочек. Отбивай подачу…

Мы же играем, да?!

Но вместо ответа, Алиска демонстративно молча раскапывает черпаком самый большой слипшийся комок макарон и с размаху шлепает мне его на тарелку.

— Приятного аппетита, Артё-ём, — елейным голоском тянет, кивая, чтобы дальше двигался за котлетой к Соне.

Ха! Щаз!

— Что это за клейстер?! Ты наплевала туда что ли? Поменяй! — швыряю ей тарелку обратно.

Режет по моему лицу быстрым враждебным взглядом и в следующую секунду расцветает мягкой улыбкой, так не вяжущейся с выражением её глаз.

— Не наплевала, но могу, — бархатно урчит Алиса, упираясь руками в столешницу раздачи и подаваясь ко мне грудью.

— Плюнуть? — шепчет нежно.