Алиса поворачивает ко мне голову, целуемся, лениво сплетаясь языками. У меня будто ноги отказывают, опять безбожно тянет в сон.

— А теперь я могу идти, Артём Сергеевич? — мягко подтрунивает, щёлкая меня по носу.

— Теперь можете, Алиса Александровна, но вечером повторим, — бормочу, отпуская её и зарываясь в одеяло.

Алиска шуршит по спальне, одеваясь. Её почти беззвучные, мягкие как у кошечки шаги, заставляют улыбаться в подушку. Просто прикольно, что ходит тут где-то рядом, и я чувствую и слышу её.

— Всё, Тём, я пошла, где-то в шесть освобожусь, — наклоняется и целует меня в висок.

— Хочешь, заеду на ВДНХ? — отзываюсь.

— Да нет…Хотя…Там созвонимся, ок?

— Ок.

Удаляющиеся шаги, шорохи в прихожей, пока обувается и надевает лёгкую курточку, хлопок закрывающейся входной двери, щелчок английского замка. Всё, я в квартире один. Сразу как-то пусто, зато можно дрыхнуть до обеда. Сегодня суббота, и у меня никаких дел, кроме курсовой и одной аналитической записки по работе. Но её можно сделать и завтра.

Хотели с Алиской сегодня за город поехать погулять. На дворе октябрь, и все парки усыпаны красно— желтым разноцветным ковром из листьев. Но вечером Лютику позвонила девчонка какая-то с профкома, предложила поучаствовать в выставке на ВДНХ, и Алиска тут же согласилась — она вообще любитель всякой общественной деятельности. Говорит, что этим пошла в мать.

Сам не замечаю, как вырубаюсь. И ничего мне не снится — плотная чернота, в которой так хорошо отдыхают тело и мозг. Вот только пробуждение выходит совсем не такое медитативное.

— Ты что за хер?! — ревёт какой-то огромный медведеподобный мужик, рывком сдёргивая с меня одеяло.

Тут же рядом тонко охает смутно знакомая мне рыжая женщина, прикрывая рот ладонью.

Охает, потому что я, твою мать, голый сплю!

— Это ты кто?! — ошалело ору спросонья, и не думая прикрываться.

— Да чтоб тебя! Как это развидеть теперь, — причитает мужик себе под нос и обратно укрывает меня одеялом, чуть ли не подпихивая под меня углы, чтобы торчала только голова.

Зря он это делает, потому на открывшемся участке кровати его вниманию предстаёт наш с Алиской вчерашний игровой набор — вуманайзер, тюбик смазки и анальная пробка с пышным лисьим хвостом.

Мужик застывает, таращась на игривый хвост с серебряным наконечником и бледнеет как полотно, а потом лицо его наливается кровью практически так же феерично, как рисуют в мультиках. Он весь становится бордовым до самых кончиков ушей и белков глаз, и, кажется, сейчас начнёт изрыгать огонь.

И наверно меня бы это зрелище даже развеселило, если бы я, окончательно проснувшись, его не узнал по фотографиям.

Его и его рыжую симпатичную жену, на которую так похожа А…

— Где блять дочь моя, голыш? — хрипит дядька.

— Здравствуйте, Александр Валерьевич, я — Артём, — протягиваю ему из-под одеяла руку.

??????????????????????????Вместо ответного приветствия старший Лютик переводит налитый кровью взгляд с моего лица на торчащую из-под одеяла ладонь и смотрит на неё как на оголённый высоковольтный провод.

Бля…Этот бугай ведь тоже Лютик, доходит до меня…

Боже, мне даже сложно представить менее подходящую для него фамилию. Я с Алиски— то ржу периодически, а тут…И на губах моих очень не вовремя начинает играть нервная ухмылка. Цветочек— прародитель её замечает, и его бычья шея идёт красными пятнами, а кулак характерно хрустит, сжимаясь.

Возможно, батя Алисы такой мощный, потому что просто убивал всех, кто его дразнил, а их было много — натренировался. И, судя по тому, как он меня бешеными глазами сверлит, я — следующий…

— А я — Елизавета Тиграновна, очень приятно познакомиться, Артём, — вдруг подаёт голос Алисина мама и, сделав шаг к нам, крепко обнимает за локоть мужа. Видимо предотвращая удар кулака мне в челюсть.

— И мне очень приятно, — бормочу, сглатывая.

— Приятно тебе?! — ревёт Цветочный батя, оборачиваясь на жену, — Что тут блять приятного?!

Если бы он на меня так рыкнул, я бы уже обделался, но хрупкая Елизавета Тиграновна, которая даже Алиски ниже на полголовы, лишь успокаивающе гладит мужа по плечу.

— Саш, не матерись, пожалуйста, и пойдём на кухню. Дадим мальчику одеться, — воркует как с ребёнком.

— Мальчику? Ты уже мило называешь его мальчиком?! Откуда он взялся вообще? В моей квартире! Пусть одевается и сматывает отсюда, пока я ему не помог! — режет по мне быстрым полыхающим взглядом.

— Так, Саш, — Алисина мама строит серьёзное лицо, хотя я вижу по блестящим глазам, что ей ситуация кажется как минимум забавной, — Ну, во-первых, после того, как ты с него одеяло скинул, назвать Артёма девочкой у меня язык не повернётся.