Всеволод Котов, Олег Сурнов

Зорбэ

– О, Андрей, я вижу облака !

– Сие не облака, - сие ваши гнусные мысли о солидаризме.

– Т, к ведь война ж, Кларо!

– Однако, хищный вы гусар!

– Фурнитура, да-с, -сказал подоспевший вовремя поручик Рыбов.

– А вы говорили- красные победят,- сказал некогда бывший зять, который был болен с детства и не выздоравливал.

– О боже, опять в эмиграцию, выдохнула графиня, разбив свою самую драгоценную вазу о крышу Антона в прошлом году.

– О, милочка, да вы сама респектабельность,- произнес с подобострастием лакей Гашек.

По наружности он был поляк, хотя на самом деле- Андрей.

Итак перрон закончился- Франция.

Зубовожатые гости, робко поторапливаясь, покидали вагон, лобызая друг другу и пытаясь всячески угостить...

И лишь Сыров был грустен. А за околицей проходили комиссары из военного комиссариата, и вежливо улыбались, скалив белоснежные на солнце зубы.

Ворона Пихтовна была занята своим неотложным делом, а именно вязала носки Павлу.

Павел Пыжов, будучи коммивояжером графини Зорбе, очень сильно смеялся рвотным смехом, когда графиню замечали. Ее беспристрастная участь к самцам нынешнего поколения была неотразима. И дети ее понимали.

Молодой профессор, воспитатель детского сада, и просто Гоша, грязно резвился в патологии своего сознания, издавая доселе весьма неприличные мучные звуки.

Эксперт был как всегда замешан во всем, и поэтому был всегда виновен или, по меньшей мере, первым подозреваемым.

На море бултыхались осипшие от прохожих жучки и вязко пели птицы. Вася Курочкин ковырялся в ноздре и чувствовал себя солнечно.

Сие благополучно приснилось всем пребывающим в вагоне - ресторане поезда "Брянск - Париж".

....................................................................................................................................................

И вот перед глазами замелькали орлы и маленькие ежики.

– Да это ж Копенгаген !
– заметил Трусцой (длинный и худой как вешалка революционер).

Да, сие действительно было не что иное как славный город Копенгаген с его окрестностями и незавидными достопримечательностями.

И все вышли в тамбур сблевнуть по родине.

В тамбуре стоял маленький прижимистый человечек, грязно куривший папиросу и похожий на войну.

– Вот оно!
– воскликнули все хором.
– Светлое будущее нашей демократии. И все кинулись бежать.

– Ниче, все там будем!
– как бы подчеркивая ситуацию, Пьер Качковский завернул ремень к боку и вышел вовне. (Больше мы его не видали, поэтому о нем больше не будет)...

...А тем временем княжна Ольга Зорбэ сошла на станцию со своими спутниками и, дико высморкавшись, утонула в своих мыслях.

– Фу ты, ебтить, свобода однако, -протрещал сквозь кожу лакей.

– Nous sommes tres charmes vous d`avoir ici, - произнесли Джордж Денессанс и Франц Декадэнс, два деградирующих мещанина, в прошлом рантье и склочники, ныне отпетые поборники справедливости и прелюбодеи. Да-с. На их тусклых физиономиях было написано :"Ланч."

В ответ наши друзья улыбнулись им ровно на тринадцать копеек с мелочью.

– Устали-с, с дороги. Да-с, - подслюнявил лакей.

– Да-с, - пробасил многозначительно коммивояжер Павл Пыжов.

– Мон шергхр, - глупо улыбнулась госпожа, думая, что сказала нечто конкретное.

И все пошли в театр принимать "ланч" ...

Осмотрев город Василь Трусцой (революционер, убежденный атеист по бабушке),решил действовать незамедлительно, но размеряя.

– Где у вас дома терпимости?

– Не ките па, же ву при...

– Ого, - подумал Трусцой (революционер, раньше его звали Сергей, и непонятно к чему он это вспомнил, а мамочка все наровилась называть его Серж, но он противился этому, писал в кастрюлю и убегал на баррикады строить танки. Так он провел свое детство и стал незыблемым революционером).

И посетил. .....................................................................................................................................................

Тем временем Зорбэ ни о чем не подозревая курила трубку и перекатывала из ладони в ладонь последнее золотишко, (которое Трусцой как раз собирался изымать для нужд партии).

Ольга об этом не знала, но на всякий случай у нее был коммивояжер. В нем то она и прятала свои женские шалости.

Хо-хо.

Но сейчас мы отдаляемся от образа княгини Зорбэ, так как она занималась как-раз своими шалостями с неким коммивояжером...,и нам бы лучше этого не знать.