– Та-а-ак… - с озадаченным выражением лица, снимает перчатки врач.
– Вставайте. Лена, а анализ крови покажи мне…

Натягивая быстро брюки, с подозрением смотрю как они переглядываются.

– Что не так?!
– дёргаю молнию вверх.

– Вы беременны.

– Этого не может быть, - нервно усмехаюсь я.

– Мои глаза, допустим могут ошибиться. Но анализ крови точно нет, - взмахивает листом.

Вторая, которая Лена, зависает пальцами над клавиатурой.

– Вписываю или Вы на прерывание пойдете?

В моих ушах начинает шуметь.

– Прерывание… - онемевшими губами шевелю я.

– Можете, прямо сегодня. Срок уже явно не маленький. Ещё пару дней и не возьмут. Анализы все у вас на руках, так что… Потом, попросите нам справки отправить. И мы Вам все документы чистенько сделаем.

– Чистенько…

– Я Вас на час дня записала. Сует мне в руки бумаги. Всего хорошего. Следующий!

Ничего не соображая, спускаюсь вниз, позабыв про флюорографию. Силовиков во дворе уже нет.

Закидываю все бумаги в машину, на заднее сиденье. Быстрым шагом иду в сторону корпуса, где приемная Скорой.

На автопилоте отмахиваюсь от всех корочками, кто не желает меня пускать к Насте.

Нахально стаскиваю у медсестер халат. Захожу к ней.

– Настя…

– Яра!
– слезы льются по лицу.
– Они ничего не делают.

Сжимает ладонями маленький животик.

– Положили меня здесь и всё!

Губы трясутся от обиды.

– Говорят: ждите врача…

– Сейчас!
– сжимаю ее холодные пальцы.
– Сейчас всё сделают.

Выхожу из палаты.

– Заведующий отделением где?
– раскрываю корочки перед проходящей мимо медсестрой.
– Срочно. Вызывайте.

– Ой!
– осекается она, заглядывает в дверь кабинета.
– Петр Владимирович!

Заглядываю в двери. Пьет чай, мило беседует по телефону.

– Я занят!
– недовольно.

– К Вам тут… из органов.

Отодвинув ее, прохожу внутрь. Тыкаю ему в лицо корочки.

– В двадцатой палате Зольникова. Если она потеряет ребенка, Вы потеряете должность и покой, обещаю Вам.

– Ну что ж так сразу!..
– взмахивает руками оскорблено.
– Можно ведь и как-то по человечески подойти.

– Потому что надо СРАЗУ помощь оказывать!
– с яростью цежу я.

Ускорив персонал, дозваниваюсь до Сергея. Но он видимо где-то в архивах и сдал телефон.

Не отхожу от Насти. Ей страшно, она сейчас жутко ранимая. И все время ищет меня взглядом.

Время близится к часу.

И мне надо идти на прерывание. А я даже ещё не осознала, что беременная. Смотрю слепо на Настин животик… Вижу, почему-то Вариных близнецов. И страшно… А вдруг не помогут.

Полпервого прилетает Серёга.

– Настя!
– залетает в палату.

Она под капельницей.

Уступаю ему стул.

Положив руку ей на живот, нежничает, обнимает ее, целует, и что шепчет.

Ну вот…

Я тихо ухожу. Отправляю девочкам, что все более-менее. Кровотечение остановили. Обещают, что всё будет нормально.

И всё ещё успеваю на процедуру.

Как зомби иду в гинекологию. В ушах шумит. Пульс долбит в уши.

Заглядываю в кабинет.

– Подождите, Вас пригласят.

Сажусь на мягкую скамейку.

Иван обещал принимать любые мои решения на этот счет.

Неожиданно у меня начинает зарождаться какая-то внутренняя истерика. Я никогда не залетала и не делала абортов. И сейчас прихожу в ужас от предстоящего. Хотя, не на луне живу и знаю, что будет не больно и быстро. Но ужас связан не с этим. С чем-то совершенно другим. С чем-то животным во мне, иррациональным, с какими-то глубинными рефлексами.

Телефон пиликает. Опускаю взгляд на экран, чтобы отвлечься. На экране моем снова Иван. И всплывающие сообщения.

Иван: Яра, ты где?

Как я должна ответить?..

И из нашего девчачьего чата.

Эва: Девочки, посмотрите, что я у Виктора в альбомах нашла! Иван с отцом. Яра, хочешь, попрошу вам отдать?

Открываю.

А там фотка… Мужчина на руках держит годовалого пацана. Чумазого и довольного. Щурящегося от солнца. С пирожком в руке.

Улыбку я эту везде узнаю… Ванечка.

И от этого предстоящего “чистенько”, мне становится так грязненько, что хочется повыть.

Дверь кабинета открывается.