Шрифт:
Пирамида всхлипнул и умолк. Достал из кармана платок, вытер глаза и как-то жалко улыбнулся. Такой улыбки у него Ваня никогда не видел.
— И опять я наврал, — сказал он. — Титова я только по телевизору видел, а с Никулиным вправду газировку пил, только он на меня даже не посмотрел. Выпил воду, поставил стакан и ушел.
— А что он должен был сделать? Расцеловать тебя в обе щеки? И дать контрамарку в цирк?
— Я тебе про знаменитостей…
— А я про фотографии, — перебил Ваня.
— Вот ведь какая штука-то, Мельников, — сказал Пирамида. — Фотографий действительно у меня нет. Если бы были, я, наверное, не кричал бы, что надо всех обыскать.
— Что же ты еще такое придумал?
— Вовек не догадаешься, — ухмыльнулся Пирамида.
— Я и догадываться не буду. Завтра отдашь Светке.
— При всем желании я не смогу этого сделать.
— Неужели разорвал?
— Они целы.
— Послушай, Славка, у меня сейчас опять терпение лопнет. Где фотографии?!
— У тебя, — спокойно ответил Пирамида.
— Как у меня? — опешил Ваня.
— Ты их уже целый час в портфеле носишь…
Ваня смотрел на него и не знал, что сказать. Это уже настоящий цирк! Видно, не зря Пирамида вместе с Никулиным пил из одного автомата газировку…
— Такого… такой подлости я даже от тебя не ожидал, — наконец проговорил Ваня и, щелкнув замком, прямо на землю вытряхнул из портфеля книги, тетради, карандаши, ручку.
— В задачнике, — подсказал Пирамида. — На сорок восьмой странице.
— Даже страницу запомнил! — подивился Ваня.
— Вот был бы юмор, если бы их у тебя нашли! — рассмеялся Пирамида.
— Это не юмор, — сказал Ваня.
— Как только меня не обзывали, — сказал Пирамида. — Я уже привык.
Ваня нагнулся и стал складывать учебники в портфель. На Пирамиду он не смотрел. Было противно. Лишь слезы высохли, снова стал насмешливым, наглым…
— Обзывать я тебя не стану. И бить не буду… Бесполезно все это. Вот я был на Вял-озере…
— Опять про свое озеро…
— Разразился шторм, — не обращая внимания на его слова, продолжал Ваня. — Я оказался один в маленькой лодке… Кстати, об этом я никому не рассказывал…
— За что же мне такое доверие?
— Лодку перевернуло, и я чуть не утонул. В брезентовой куртке, сапогах, а берега не видно. Чужая девчонка спасла меня, с которой я только что поругался… А вот мы с тобой знаем друг друга с первого класса, и случись это со мной и ты был бы рядом, ты никогда бы не стал спасать. Я сейчас это понял.
Бабочкин ковырял землю носком желтого полуботинка и смотрел вниз. Лицо у него стало серьезное и даже немного растерянное.
— Я плавать не умею, — сказал он.
— Ну ладно, поговорили, — сказал Ваня и протянул фотографии. — Отдашь завтра Козловской. Сам. При всех.
— Чего придумал! — возразил Пирамида. — Я лучше незаметно в парту ей подброшу.
— На такие делишки ты мастак, — сказал Ваня. Взял портфель и пошел вон из сквера. Пирамида сунул фотографии в карман пальто и догнал его. Некоторое время шли молча.
— Это еще неизвестно, спас бы я тебя или нет, — первым заговорил Пирамида. — А ты меня спас бы?
Ваня молча шагал, сосредоточенно глядя под ноги. На Славу Бабочкина ему смотреть не хотелось. А тот семенил рядом, заглядывал в глаза и тараторил:
— Ведь мы с тобой все время ругаемся… Ну, скажи, спас бы ты меня или нет?
— А как ты думаешь?
— Я и забыл, — улыбнулся Пирамида. — Ты всех спасаешь. Вот и за Светку вступился…
— А ты — топишь!
— Ты послушай, как все здорово было задумано; я был уверен, что, когда Светка хватится фотографий, ты сразу скажешь, что я их взял. А я скажу: давайте устроим обыск. У тебя их и найдут…
— Выходит, промахнулся ты на этот раз, — сказал Ваня.
— Ты не сказал, что я взял фотографии…
— Мне направо, — сказал Ваня, хотя ему нужно было прямо.
Слава дошел с ним до угла и остановился. И уже издали крикнул:
— Думаешь, испугаюсь отдать фотографии Светке? Вот возьму и отдам!
Ваня вышел на улицу Воинова и оглянулся: Пирамида стоял на тротуаре и смотрел ему вслед. Вот он поднял руку и помахал. Ваня отвернулся.
21. МАЛЬЧИШЕСКАЯ СЛАВА
Ваня неделю провалялся дома с простудой.
Температура стала нормальной, но врач почему-то не разрешала еще в школу ходить. От нечего делать Ваня слонялся по комнате, читал журналы, подолгу глядел из окна на шумную, оживленную улицу.