Могла попросить Ольгу – хлебовозка раз в три дня в одно и то же время объезжала село, кроме хлеба в будочке были пирожки, печенье, сухарики, – но нужно было купить самой. Обязательно… Зоя Сергеевна посмеивалась над этой мыслью, над тем, что таким способом хочет обмануть себя, вернуть душу, и все же убеждала: вставай, оденься, выйди.

И вот собралась к тому часу, когда хлебовозка – старый «уазик», прозванный «таблеткой», – должен был проезжать по их улице. Услышала гудок, поднялась со стула, толкнула дверь.

Брела к машине, не глядя в сторону палисадника. Все силы вкладывала в то, чтоб не повернуть голову.

– О, Зоя Сергевна, – обрадовался ей хлебовоз Виктор, – давненько не видно вас. Болели или уезжали куда на праздники?

– Куда мне ехать… Три пирожка с луком, яйцами. – Протянула деньги, и рука задрожала – Зоя Сергеевна испугалась, что пирожков нет, и тогда обратно она уже не дойдет…

Витя тряхнул головой, выдвинул один из деревянных лотков, надел на руку полиэтиленовый мешочек и зачерпнул в него три пирожка.

– Пожалуйста. Еще теплые. – Принял деньги, горстку монет, стал считать.

– Тут без сдачи. – Зоя Сергеевна заранее набрала нужную сумму, несколько раз проверяла.

– Ага, спасибо. Ну, здоровья вам.

Понесла пирожки домой, забылась и глянула на то место, где месяц назад зеленела высокая и пушистая елка. Теперь там стояло что-то бледно-зеленое, покрытое снегом.

На секунду Зое Сергеевне показалось: время открутилось на много-много лет назад, когда елка еще была маленькой, и сейчас ее встретят в избе муж, сыновья-школьники. Обрадуются пирожкам. Даже успела пожалеть, что купила три, а не четыре…

Подошла ближе. Это была искусственная елочка. Кое-где висели нити золотого дождя, а к одной из веток была прикреплена проволочкой бумажка.

Зоя Сергеевна сорвала ее, стряхнула снег. Прочитала, отводя бумажку подальше от дальнозорких глаз:

Бабушка Зоя, мы очень сожалим, что твою елку срубили. Мы даже не веселились, когда увидели ее на площади. Мы дарим тебе нашу елку. Пусть она здесь стоит. Она не вырастит, но будит.

Дети

Наверное, нужно было заплакать. Но ей не плакалось. В груди было пусто и темно… Смяла бумажку, сунула в карман пальто. Пошла дальше. Пирожки остывали.

2018

Полчаса

Однокурсницы резали за занавеской, в подсобке, подарочные члены и ржали. Посетители, молодая красивая пара, подозрительно косились в ту сторону – наверняка думали, что за ними подсматривают. Татьяна заглянула за занавеску:

– Девки, хорош беситься. Всех мне распугаете.

Женька и Славка подавились смехом, закивали: да-да, больше не будем. Но глянули на тарелку с сочно-фиолетовыми кружочками и снова заржали. И снова подавились.

– Выгоню ведь.

– Всё, молчим, Тань, прости.

Ну, не выгонит она их, конечно. Куда им – в общагу? Пусть лучше здесь. Напьются чаю, наедятся…

Еще до того как Татьяна сюда устроилась, хозяин привез несколько коробок мармеладных пенисов и велел раздавать их бесплатно. И тем, кто сделает покупку, и тем, кто пойдет к выходу пустым. «Дарите, ничего страшного. Может, потом появится желание еще заглянуть. Глядишь, и завсегдатаем станет».

Но от подарочных членов почти все отшатывались, как от заразы. Вот-вот срок годности кончится. И Татьяна скармливает их общаговским однокурсницам. Те вечно голодные.

С собой брать запрещает. Только здесь. У них ума хватит бегать с ними по институту. Поймают: это Татьяна дала? И без этого неудобно, что здесь работает. С радостью бы уволилась, но где возьмут студентку на четыре часа по три раза в неделю…

Наблюдала за парой. Да, красивые, будто кем-то специально подобранные друг к другу. По одному стандарту.

Обычно ведь как: он плотный, квадратный лысун, а она тощая, патлатая, или же она коренастая, низкопопая, с короткой стрижкой, он, наоборот, поджарый, высокий, вихрастый. Да, природа соединяет таких, прилепляет, чтоб разнообразить породы. И лишь иногда попадаются вот такие двое – он и она, – на которых просто любуешься, не завидуя, не раздражаясь, а тихо удивляясь, как произведению искусства.

Лет слегка за двадцать, обручальных колец нет на пальцах. Это сейчас ни о чем не говорит, но, кажется, они действительно неженаты. Но живут наверняка вместе. Встречающиеся на несколько часов вот так уверенно-спокойно друг друга не обнимают – он ее за талию, вернее, чуть ниже, там, где крестец, а она его за плечо: длинную пухлую руку прижала выше локтя к спине, от локтя до запястья лежат на лопатке, а кисть на его плече. Пальцы слегка смяли рубашку.

Одеты в таком слегка ретростиле: на ней приталенное, в крупную розу, платье с пышным подолом, туфли с ремешками, на нем бежевая рубашка с коротким рукавом, черные брюки со стрелками, черные лакированные туфли.