– Нужно быть готовым ко всему.

Снизу кто-то коротко свистнул. Сип вытянулся в струнку, у стены стоял Боярышник, и его широко распахнутые белёсые глаза отражали свет огоньков – так что казалось, будто на месте зрачков плещется кровь.

– Завтра первый обход, парень, – произнёс он, и Илар понял, что это относится к нему. – Приходи. Поможешь. А мы потом тебе.

Сип посмотрел на Илара с уважением и отступил в сторону, освобождая ему место на помосте. Кивнув, Илар сделал шаг – чтобы быть прямо напротив Боярышника.

– Я приду, – глухо пообещал он.

Мавна никак не могла понять, почему это утро кажется ей таким странным. Вернее, она понимала, что ночёвка под открытым небом рядом с чародеем, вызвавшим искры для защиты от упырей, – это что-то совсем новое и неожиданное для неё, но было что-то ещё.

«Петухи», – осенило Мавну. Она ещё ни разу в жизни не встречала утро без петушиного крика. Посёлки отсюда были так далеко, что ни единый отголосок не долетал. Ни собачьего лая, ни пения петухов. Только вялый щебет лесных птах, ветер в кронах и шелест ручья.

Они съели немного хлеба: Мавна поделилась с неохотой, но знала, что лучше съесть сейчас, чем дожидаться, когда зачерствеет и покроется плесенью. Смородник отдал ей чуть-чуть сушёных ягод, собрал свои огоньки – провёл рукой над поляной, и снова пошёл намывать руки в ручье. Мавна тоже умылась – наспех, холодная вода ей не нравилась, да и простыть в пути было бы неприятно.

Утро занималось над лесом, сонное солнце подсвечивало стволы берёз золотисто-розовым: в кои-то веки небо не затягивало серой пеленой, а румянилось в просветах между деревьями.

Дорога вывела из рощи и к полудню свернула к малиннику. С обеих сторон клубками спутывались плети дикой малины – на невзрачных белёсых цветах жужжали пчёлы, и Мавна даже приспустила платок, так разогрело.

– Долго ещё? – в который раз спросила она.

Вместо ответа Смородник направил лошадь по дороге, отходящей вправо, в сосновый бор. Болота остались уже позади, и укатанная дорога пылила песком из-под копыт – Мавна сморщилась, представив, каково ей было бы идти за лошадью.

Сосновый бор разбавляли стройные можжевельники, у их изножья стали попадаться черничники и раскидистые папоротники. В тишине они проехали ещё час или два – мерная поступь лошади убаюкивала, и без разговора Мавне трудно было понять, сколько времени прошло.

Наконец им стала попадаться начисто вытоптанная земля – копытами и людскими ногами. Подлеска тут не росло, под соснами всё укрывал ковёр из опавших рыжих хвоинок и шишек, а между стволами Мавна заметила изгородь – тоже высокую и глухую, как вокруг деревни, но гораздо более величественную. Чем ближе они подъезжали, тем больше Мавна видела: брёвна были подогнаны друг к другу безукоризненно, и сами стволы казались похожими как две капли воды: одной толщины, одного янтарного оттенка, одной высоты – не то что у них в деревне, порубленные кое-как, лишь бы защищали. А уж какое расстояние тут отгородили! Ограда уходила в лес далеко, тянулась в обе стороны так, что терялась меж сосновых стволов, и нельзя было понять, где брёвна ограды, а где стволы деревьев.

Смороднику открыли ворота – неохотно, на лицах здешних дозорных промелькнуло что-то, похожее на отвращение. На саму Мавну поглядывали с любопытством, и она опустила голову, натянула ниже платок, стараясь стать незаметнее. Ничего. Сейчас тут убедятся, что никакая она не нежичка, и если получится, она попросит кого-то отвезти её снова к болотам, а там… и до логова болотного царя недолго. Наверное.

– Матушка Сенница у себя? – Смородник остановил коня и повернулся к первому стражу. Тот уже потянул за цепь, закрывая свою створку ворот.

– У себя, – буркнул страж после заминки. – Только вряд ли тебе обрадуется.

– Это уж не тебе решать. – Смородник расправил плечи, и Мавну это насторожило. Он стал выглядеть воодушевлённым, будто теперь-то точно добьётся чего-то своего. И сколькими бедами ей ещё обернётся его упрямство…

За оградой оказался целый городок – назвать это деревней язык не поворачивался. Вся земля здесь была ровно утоптанной, ни травинки, ни кустика – только толстый покров сосновых игл. В середине поляны стоял огромный терем. В таком уместилось бы навскидку две-три сотни людей – в разы больше, чем жило во всех Сонных Топях. Терем не тянулся вверх, а расползался по сторонам, как подовый каравай по столу. Первый ярус невысокий, но широченный, зато второй поменьше, более лёгкий, с башенками-светлицами, в которых наверняка были спальные помещения.

Вокруг терема-каравая гнездились другие, небольшие – как нарядные терема, так и постройки попроще. Вдалеке Мавна рассмотрела скотный двор и кузницу.

У одного здания юноши лет четырнадцати дрались на палках под присмотром пожилого мужчины. Смородник спешился, помог Мавне спуститься и потянул её по тропе правее, дальше от огромного терема-каравая.

– Разве твоя Матушка Сенница не живёт вон там? – Мавна качнула головой на терем.

– Смотри под ноги. Тут корни, – хмуро посоветовал Смородник и толкнул Мавну в спину, направляя по тропе. – Кругом тын и чародеи. Дёрнешься – пристрелят.