– Спасибо, – морщусь. – Но макияж я сама, окей? Ты ведь знаешь, я не люблю его.

– Ну, Мия, – мама вздыхает. – Есть такие мероприятия, дорогая моя, на которые по этикету положено быть во всеоружии. А в обычные дни можешь вполне обходиться тушью, как ты и привыкла.

– Этикет, – удручённо вздыхаю.

Весь вечер провести с городскими богачами? Улыбаться и не дышать в узком платье – это как-то слишком, что ли?

– Как твои девочки? – заботливо разглаживает воротник моей домашней футболки мама.

– Да… нормально.

– Ива?

– Ой, работу вроде как нашла. По вечерам.

Мама неодобрительно сжимает губы.

– А Тая? Всё ещё безответно влюблена?! Как его…

– Ваня.

– Точно. Сын новой мэрши.

– Любит, да, – закусываю губу.

Мы с Таечкой – подруги по несчастью. Слава богу, хоть объекты воздыханий разные. Такого наша дружба бы не выдержала…

– А он что? Ваня-то?!

– Не знаю, мам. Мне бы со своими проблемами разобраться.

– С какими проблемами? – подозрительно осматривает моё краснеющее лицо мама. – С зачётом папа всё решил. Появилось ещё что-то?

– Нет, – поспешно машу рукой и виновато смотрю в окно.

Дёрнул же чёрт ляпнуть такое?

– Надо сказать, я вообще удивлена. Ольга Львовна предупреждала, первый семестр может идти процесс адаптации, но что это начнётся со второго… мы никак не ожидали.

– Да всё нормально, мам. И психологиня твоя права. Первое время было тяжеловато, сейчас всё как по накатанной…

Про себя усмехаюсь, как по накатанной я сваливаюсь прямо в ад!

– Ладно, девочка моя любимая, – гладит по голове мама. – Если будут проблемы, ты ведь мне расскажешь?

– Конечно.

Складываю трясущиеся руки на груди.

– А как со Львом?

Выдыхаю резко, радуясь внезапной смене темы.

– Отлично, – становлюсь жизнерадостной. – Лёва классный. Порядочный и добрый. Помогает, если нужно.

Мама вдруг отворачивается, расстроенно вздыхает и поглаживает живот.

– Не понимаю. Ты своего парня описываешь или почтальона Печкина?! На влюблённость это не похоже.

Молча опускаю глаза, теребя подол футболки.

– Крошик, – обращается мама ко мне детским прозвищем. – Без уважения зрелой любви не бывает, но есть и обратная сторона: одно лишь уважение – это ещё нелюбовь.

– Да я понимаю, – киваю.

– У меня ведь был такой опыт… – вспоминает она.

– Вова, кажется? – вскидываю на неё взгляд. – Я помню.

– Да, – говорит мама чуть ли не шёпотом Всё потому, что отец не любит, когда в доме поднимается эта тема.

Обнимаю маму крепко и хотя бы на время успокаиваюсь.

– Я думала, вам с папой нравится Лёва, – поджимаю губы.

Мамочка обхватывает мои плечи и заглядывает в моё лицо. Гладит по щеке.

– Главное, чтобы он нравился тебе, дочь.

Резко поворачиваюсь к хлопнувшей двери.

– Миюха, – задыхаясь кричит Эмиль. – Там к тебе.

– Сам ты Миюха, – весело кидаю в брата диванной подушкой и бегу встречать Юльку, которая обещалась прийти на обед, чтобы поболтать.

Но оказавшись в коридоре, глохну и оттягиваю футболку для приличия…

?– При-вет, – шепчу.

Приподнимаю брови, разглядывая Мирона. Я правда-правда скучала.

Тепло улыбаюсь... пока не замечаю холодности в его взгляде. А когда мой бывший друг хватает меня за локоть и тащит в подсобку под лестницу, вовсе задыхаюсь от возмущения.

– Куда ты…

– Надо поговорить.

– Ты не считаешь, что зачастил с этим желанием?

– Лучше не выводи, – мрачно цедит Громов и, захлопнув дверь подсобки, зажигает лампочку на низком потолке.

Украдкой окидываю взглядом спортивную фигуру, длинные ноги, плоский живот и вздымающуюся грудную клетку, а потом замечаю синяк на лице и нервно сглатываю слюну.

Бедненький мой!..

В левой руке у него замечаю обычный прозрачный файл. Мирон, увидев направление моего взгляда, демонстративно трясёт содержимым.

– Узнаёшь?

Сужаю глаза, чтобы распознать… лист из именного блокнота Мии Алиевой.

– Что это?

– Так узнаёшь или нет? – спрашивает так, словно у него пар из ушей сейчас повалит.

– Ты ведь знаешь, что это мой блокнот?

– Конечно, – кивает он и сжимает зубы до отчётливого хруста. – Зачем ты это сделала?