Антонина, как я неожиданно обнаружил, начала испытывать некоторое неудобство при общении со мной. После нашей ссоры с Лилией она почему-то целую неделю избегала меня, что вызывало недоумение и выводило из себя. Мы не скрывали своего романа на борту «Венчура», но когда я попытался уединиться с ней, чтобы выяснить, в чём дело, разговора не получилось.

Лиз страдала: её желание быть идеальной студенткой и навязчивое стремление стать для меня незаменимой вступили в противоречие. В данный момент она была недовольна Лилией, но не могла позволить себе ссориться с профессором. Поэтому она вымещала свой стресс на мне — оказалось, что её лианы могут отращивать шипы, когда женщина действительно чувствовала себя несчастной.

К счастью, Анна оказалась непоколебимой. Моя первая любовница на Тариле оставалась оптимистичным джаггернаутом, каким была всегда. Она теперь часто спала в моей комнате, чтобы умерить приступы тревоги Лиз. Так как полуфея нуждалась в постоянном плотском заверении, что не собираюсь её бросать, я уже перестал высыпаться. И поскольку Лиз не испытывала к Анне никакого желания, то что эльфийка присоединялась к нам, помогало немного сгладить страсти. Зато мой пресс ещё никогда не выглядел таким накачанным.

Мне также удалось отвлечь Лиз, попросив её помочь изучить чахлую мана-жабу. Дерп никак не мог полинять, и я уже начал беспокоиться, что с ним что-то не так.

Тренировки Анны с Фиби в обращении с оружием шли полным ходом — дракончик стал драться почти так же хорошо, как её учитель. Но даже здесь не обошлось без неприятностей. Лилии пришлось тушить пожар, когда Фиби подожгла её волосы. Подробности мне были неизвестны, и вся история была покрыта мраком, потому, что неприятный инцидент произошёл на другой палубе и в моё отсутствие.

Я хотел было вмешаться и выяснить в чём дело, но Анна вежливо настояла на том, что всё уладит сама. Она сказала, что так как она у меня первая, это является её обязанностью, лишь вежливо попросила позволить ей организовать мой гарем, и в итоге оставила всё как есть.

В результате я обратился к единственному человеку, которому можно было излить свою душу и поплакаться в жилетку: — Григ, я начинаю думать, не откусил ли больше, чем могу прожевать, приятель. Четыре любовницы — это, конечно, замечательно на практике, но все эти разборки и претензии просто выводят меня из равновесия. У каждой свои требования ко мне, какие-то обиды… — я взял влажную тряпку и смыл пот со лба спящего беса. У меня вошло в традицию прятаться в покоях Грига, присматривая за своим приятелем, поскольку здесь было относительно безопасно и спокойно.

— Я даже не буду спрашивать, как вы с Бертой выясняете отношения. Может, вы создаёте оружие массового поражения или… неважно. Не уверен, что кто-то из женщин до конца понимает, насколько сильно они теперь связаны со мной. Директор сказал, что я отдаю часть своей души каждой из них, и, знаешь, я это чувствую на самом деле, — как это было в его привычке, коматозный болотный бес молчал. Я не ожидал, что мой бессознательный друг ответит, но это помогло мне почувствовать себя менее сумасшедшим, чем разговаривая со стеной.

— Григ, мне кажется, что Анна что-то втайне планирует, но я не знаю, что именно. Лилия не приходит на занятия и оставляет мне задания по зельям, написанные от руки. Я узнаю её почерк, так что знаю, что она не совсем отстранилась. Тони, похоже, чем-то озабочена и не готова говорить об этом. Лиз постоянно испытывает стресс, но я понятия не имею, как это исправить. У меня возникает искушение просто запереть всех в одной комнате и никого не выпускать, пока всё не уляжется само собой…

Слюни Грига потекли особенно выразительно, когда я взял в руки бутылочку с зельем, которое сам же и сварил. Оно предназначалось для того, чтобы не дать человеку умереть от голода или обезвоживания во время комы. Ингредиенты было довольно сложно приготовить и смешать, но я отвлекал себя, делая его снова и снова, пока не получил достаточно, чтобы поддерживать здоровье коматозной пары в течение нескольких месяцев. Берте оно больше не требовалось, так что сильно пахнущая жидкость предназначалась только Григу.

— Извини, что не могу сделать его в форме дрожащего хрустящего куба, дружище, — с этими словами влил зелье в приоткрытый рот беса и продолжил дальше изливать свою душу.

— Не могу отрицать, особые первобытные инстинкты Лилии очень забавны. Она теряет контроль над собой, когда что-то не по её правилам. А Лиз совершенно другая. Она меня просто… немного пугает. Стоит попросить, что хочешь, и она сделает всё, что угодно, но это только именно для меня. Инстинкт одержимости… — вздохнул я, допивая остатки зелья, не поместившиеся в Грига. — Антонина вообще готова подчиняться любому моему приказу. Я не знаю ничего о бондаже, кроме порнографии, но она в полном восторге от хлыстов и цепей. Пожалуй, у неё есть некоторые налонности мазохистки. Анна, пожалуй, самая мягкая из них, хотя она может продержаться несколько часов, прежде чем насытится. Да, мне это нравится, пожалуй, это мой самый любимый вид физических упражнений, но, чёрт возьми… эти женщины измотают меня до смерти, если я не смогу заставить их наконец поладить друг с другом!!

Я понял, что начинаю снова срываться, и, убрав бутылку с зельем и убедившись, что Григ чист и его показатели в норме, похлопал друга по плечу.

— Как ни странно, но разговор с ним очень помогает. Я бы, наверное, умер от смущения, если бы узнал, что он действительно меня слышит. К тому же, должен ведь кто-либо позаботиться о парне, — подумал я, собирая вещи и выходя из больничной палаты. Заглянув в соседнюю, увидел студента-медика, который настойчиво попросил меня не беспокоить Берту. Несколько дней назад я оставил записку с пожеланиями здоровья и надеялся, что ей стало легче. Кивнув в ответ, вышел в коридор.