— Экипаж герцога Саолири, — уверенно сказал он, потом повернул голову к соседней машине, похожей на хищного зверя, изготовившегося к прыжку.

Ее иридиевый корпус был инкрустирован золотом и черными агатами, блестевшими на концах когтей, по золотой гриве и вокруг глубоко посаженых глаз.

— Все-таки свяжусь с графиней, — решил Глеб, так и не разгадав, кому принадлежат два других экипажа. — Попробую по короткой линии.

Он нажал на браслете несколько пластин и сосредоточился. Олибрия ответила сразу. Появилась в его сознании капелькой горько-сладкого бальзама, тающего в огне.

— Привет, — тихо сказал Быстров. — Ты меня звала — я здесь. Стою на дорожке к твоему дому…

Она несколько секунд молчала, и Глеб чувствовал, как часто бьется ее сердце.

— Спрячься куда-нибудь. Скорее! — отозвалась она. — Только что от меня вышел герцог Саолири и маркиз Леглус! Тебе с ними лучше не встречаться!

— Поздно, — произнес Быстров, увидев группу пристианцев, шедших к флаерам.

Теперь было нетрудно догадаться, кому принадлежит машина с фигурой хищного зверя. Леглуса Глеб узнал за двести шагов по просторной красно-бурой одежде с оливково-серыми вставками, которую любил одевать маркиз во Дворец и на важные встречи. Справа от него шел граф Исерион — глава Имперской Ложи и давний недруг Олибрии. Немного позади следовал мрачный герцог Саолири в сопровождении четверых гвардейцев, вооруженных фотонными копьями.

— Доброго времени, господа! — Глеб сплел пальцы знаком приветствия и отступил к статуе стража.

— Капитан Быстров? — герцог без удовольствия улыбнулся. — Откуда вы здесь? Не думаю, что сейчас вы чем-то можете помочь графине.

— В это недоброе время Империя не нуждается в вашем присутствии, — заметил Леглус, остановившись посередине нефритовой дорожки. — Советовал бы вам, капитан, держаться подальше от дома Олибрии. Мы хорошо помним о вашем нежелательном влиянии на графиню. И нам очень многое трудно будет забыть.

— Возможно, о пользе моего присутствия здесь Олибрия имеет свое мнение, — ответил Быстров, коротко глянув на маркиза и повернувшись к герцогу, сплел пальцы знаком прощания.

Саолири лишь кивнул. Его лицо оставалось мрачным, от чего морщины яснее выделялись на светлой обветренной коже (ходили слухи, что он третий раз избегал процедуры омолаживания, будучи в плену каких-то нелепых предрассудков).

— Счастливого пути, уважаемые! — пожелал пристианцам Агафон, когда они направились к флаерам. — Ни пуха, ни пера, как говориться!

Ивала все это время стояла позади Быстрова, предчувствуя неладное и сжимая теплую рукоять масс-импульсного пистолета. Машины герцога и главы Имперской Ложи оторвались от земли одновременно, а зверотелый экипаж Леглуса на полминуты позже. Круто развернувшись над лужайкой, он вдруг клюнул носом и пошел точно над дорожкой.

— В сторону! — крикнула Ваала, толкая Быстрова к кустам.

Иридиевый флаер пронесся в двух метрах над землей, едва не сбив землян и галиянку.

— Гадина! — выкрикнула Ивала, вскидывая свой Дроб-Ээйн-77 и готовая нажать на спуск.

— Не надо! — Глеб перехватил ее руку и заставил опустить оружие. — Глупо давать ему повод задержать нас на законных основаниях.

— Как скажешь, — галиянка медленно убрала пистолет и вытащила из-за пояса флакон с моа-моа. — Он третий раз унижает меня. И, между прочим, тебя. Когда-нибудь Алона его накажет моими руками, — она шумно выдохнула и поднесла к носу душистое зелье, черные звезды зрачков вздрогнули и дико расширились.

— Идемте скорее. Олибрия ждет и, наверное, беспокоится, — Быстров зашагал вдоль стены зеленых кустов, покрытых цветами.

Родовой замок графини, подобный огромной извитой раковине, стоял недалеко от берега моря на возвышении и сверкал оттенками бирюзы и серебра. Вдоль вогнутой желобком лестницы, начинавшейся на мозаичной площади, в строгом порядке возвышалась статуи голубого камня и тонкие вазы. Ступени заканчивались у портала, вырезанного в форме вздыбившейся морской волны с овальной воронкой входа.

Олибрия, давно отослав всех слуг кроме Орэлина, встречала гостей в нижнем зале одна. Когда Глеб появился на наклонных плитах, сходящих в центральную часть зала, пристианка замерла, не сводя с него больших темных глаз, и едва сдержала себя, чтобы не пойти ему навстречу. Но традиции требовали ей оставаться в белом круге с родовым картушем, и она ждала, ждала, пока землянин одолеет немалое расстояние от входа до освещенной скрещенными лучами солнца полосы.

— Доброго времени, госпожа, — произнес Быстров, став перед ней и сложив руки в приветственном знаке.

— Пусть время всегда будет добрым для тебя! — ответила пристианка и сделала нервный шаг вперед.

Ее пальцы и пальцы Глеба соединились.

— Распрекрасно выглядите, госпожа Олибрия! — воскликнул Арканов, останавливаясь рядом с Быстровым. — Мой вам искрений поклон. И гостинцы с дачи, — он потряс за ручки тяжелую сумку.

— Доброго времени, — Ивала кивнула и покосилась на безучастного стоявшего у колонны Орэлина.