– Ты должна уйти.

Элли поспешно встаёт.

– Простите, госпожа, я не совсем поняла вас. Разве вы не будете завтракать и…

– Оставь, – леди Лорен проводит ладонью по лицу и задерживает пальцы у губ. – Я хочу, чтобы ты ушла. Совсем. Я дам тебе денег и одежду. Отправляйся на север и больше никогда не возвращайся сюда.

– Госпожа! – Элли падает на колени и заливается слезами. – Скажите, в чём я провинилась? Не выгоняйте меня! В этом мире кроме вас у меня никого нет… вы же сами говорили, что…

– Я знаю, что я говорила! – резко обрывает леди Лорен. – Уходи, – повторяет она. Её взгляд неуловимо меняется. Элли знает, что леди Лорен очень сильна, но именно в этот миг она понимает, насколько в действительности огромна её сила. – Иди так далеко от столицы, как только позволит этот мир, стань незаметной, живи мирно.

– Что вы говорите? – Элли качает головой, не уделяя должного внимания слезам, стекающим по щекам и капающим с подбородка. – Куда мне идти? Почему?

– На рассвете ты должна уйти. Я всё сказала. И должна уйти пешком. Сейчас лето… в поле безопасно. Это ради твоего блага. Уходи.

Элли знала о склонности госпожи к странным решениями, но сейчас она скорее поверила бы, что леди Лорен заколдована или всё это вовсе какой-то дурной сон. Она прожила в этом доме всю жизнь и не знала серьёзных лишений, леди Лорен за строгостью прятала истинное отношение, и Элли верила, что та никогда не откажется от неё. Но ничто не бывает вечно. «Уходи». Эти слова бьют больно, очень больно, знаменуя конец её прежней жизни, знаменуя новую страницу, путь, который Элли придётся пройти в одиночку…

____

Она слышит свой визг словно сквозь толщу воды и обессиленно падает на земляной пол. Цепи звенят по бокам, ледяными щупальцами касаясь ног. Юбка платья изодрана в клочья, прикрыться не удаётся – Элли сжимается в комок на полу и скулит.

Рыцарь ходит за пеленой света, гремит склянками, что-то смешивает, заваривает, наливает. Зачем он мучает её? Зачем заставляет вспоминать? Элли прерывисто вздыхает и пытается расслабиться. Он, с лёгкостью угадав её мысли, отвечает на них с той точностью, будто она произнесла их вслух.

– На тебе лежит заклятие модификации памяти. Зелье – самый гуманный способ, который я могу предложить.

Элли не отвечает. Она просто не помнит, кто и зачем сделал с ней это, и ей кажется, что никакое зелье не способно заставить её вспомнить.

____

Элли бредёт по полю, раздвигая руками полевые цветы – их аромат разносится до самого побережья, она так думает, а ещё думает, что нужно было настоять, нужно было упасть в ноги леди Лорен и просить остаться, даже если завтра наступит смерть, даже если завтра вовсе не наступит. Элли поднимается на холм и на фоне светлеющего предрассветного неба видит его – поместье леди Лорен: его башенки, окошки, островерхие крыши. Её дом. Бывший дом.

Блик света, словно солнечный зайчик, сверкает на фоне неба, и Элли думает, что это первый луч рассвета отражается от далёкого окна, но в следующий миг всё понимает, вскрикивает и зажимает рот ладонью. Особняк вспыхивает и загорается, языки пламени лижут стены, пробираясь всё выше и выше… Элли смотрит, широко распахнув глаза. В конце концов она выходит из оцепенения, кричит, срывается с места и бежит обратно, что есть мочи, но она уже прошла защитный барьер поместья, и он больше не пускает её. Она врезается в него – в стену уплотнённого воздуха – бьётся об него, как птичка о прутья клетки, а затем обессиленно сползает вниз.

Леди Лорен знала.

Леди Лорен отослала её специально.

Руки Элли безвольно опадают на колени, её переживания и страхи бурлят в ней, как зелье в котле – порыв ледяного ветра сбивает её волосы в сторону, она раскрывает глаза. Ещё мгновение назад ясное небо внезапно затягивают белые пушистые облака, переполненные, готовые излиться на землю. Элли ожидает дождь, но вместо воды ветер приносит снег, крупные пушистые снежинки. Сначала падает одна, затем две, и вот целая вереница белых пчёл опускаются на землю, начинается метель – снег засыпает поместье Леди Лорен, подавляет полыхающий над крышами огонь… Элли испуганно поднимается на ноги, сухие губы дрожат, и слова сами срываются с них как заклинание, как последний приговор.

Конец ознакомительного фрагмента.