Едрить твою налево! Вот это фингал! Красивый, сочный, тёмно-фиолетовый. Словно самая спелая в мире слива. Так ещё и вспух так сильно, что левый глаз не открывался. Это точно я сделала? Я сейчас испытываю двоякие чувства. С одной стороны понимаю, как это плохо, и чувствую свою вину, но с другой… Ран, да ты красава! Горжусь собой. Так и хочется себя же по головке погладить.

Когда Диего оторвался от книги и посмотрел на меня, на его лице не дрогнула ни одна мышца. Он был на удивление спокоен, холоден и равнодушен. Даже не улыбался, как обычно это делает. И лепестки роз не появлялись. Несколько секунд прямого зрительного контакта — и вот парень отложил книгу на кофейный столик и спокойно произнёс:

— Ран, как я понимаю, да?

— Эм… Ваше Высочество, вы меня можете узнавать? — удивилась я.

— Нет, — ответил тот. — Просто предположил. Кто бы ещё рискнул явиться в мою комнату после недавнего вечера?

— Ну… — задумалась. — Ваши фанатки?

— Хах, — улыбнулся парень так, словно я произнесла самую чокнутую чушь, которую только можно. — Сдаётся мне, что это теперь маловероятно.

И… что бы это значило? Почему фанатки от него отказались? Не стал же он евнухом, верно? Он от меня только в глаз получил. Во всяком случае, это то, что я помню. И что мне сказать в такой момент? Чувствую, как по спине ледяной пот скатывается. Так, Ран, соберись. Пора переходить к гостинцу.

— Хм… Ваше Высочество, я тут… извиниться пришла, — как бы невзначай бросила я парню, после чего указала на коробочку с тортиком. — Вот, — протянула ему. — Тортик.

— Извиниться? — спросил парень, слегка вскинув брови. — А за что именно?

Действительно. Там уже такой список собрался, что тут можно душу свою продавать, а не тортик дарить. И всё же я рискну.

— За всё? — почему-то с вопросительной интонацией произнесла я.

— Хм… — вздохнул он, закинул ногу на ногу. — Давай посмотрим, не будем вспоминать более ранние события, но, например, вчера вечером ты мне при всей академии высказала, что я «бабник, ванильный плейбой, распутник двенадцатилетних, легкомысленный, дамский угодник, жиголо» и, наконец, под фразу «блондинистая проститутка» нанесла мне удар по лицу. Ударила. Принца. Понимаешь? И теперь за всё сказанное и сделанное ты хочешь извиниться лишь одним тортом?

О. Мой. Бог.

Я действительно это сделала? Я реально так поступила?! Господи, ну почему? Почему я высказала всё, что думаю? Прошу вас, высшие силы отоме-мира, пусть прямо здесь и сейчас откроется жерло вулкана или трещина в бездну, после чего я без лишних вопросов сигану туда. Жиголо? Блондинистая проститутка? Да после такого меня могут на вполне законном основании освежевать, а кожу потом повесить на королевскую стену с открытым ртом, который слишком много говорил при жизни. Ы-ы-ы…

— Ну, — протянула я, растерянно метая взгляд в стороны. — Тортик… с вишенкой.

— Ах, ну это, естественно, меняет дело, — без каких-либо эмоций произнёс Диего.

Что?! Это был сарказм? Наш ванильный принц и сарказм? Эти две вещи не совместимы с самого начала их существования. Хотя… Принц в принципе какой-то другой. Это точно он? Так, мне это не нравится. Лучше валить отсюда, пока ноги целы.

Сделала небольшой шаг назад, что тут же заметил Диего.

— Куда же ты? — поинтересовался он. — Разве не собиралась ты подарить мне тот торт в качестве извинения?

— Эм… Да… я… — начала бубнить, вновь смотря на коробочку с тортом. Но принц уже принялся убирать в сторону книгу с кофейного столика, тем самым давая мне понять, куда стоит этот десерт поставить.

— И когда же ты успела его купить? — как бы невзначай спросил он, приоткрывая крышку коробки.

— Я его сама приготовила, — ворчливо буркнула в ответ, но тут же добавила: — Яда там не…

— Не волнуйся, — перебил меня Диего. — Я не сомневаюсь, что твой торт чист, и яда там нет. Всё же ты не похожа на того человека, кто привык действовать и наносить удар со спины. Скорее идти напрямую и говорить всё, что думаешь, это твой вариант.

Да что это с ним? С каких это пор он стал таким рассудительным? Где эта его вечная милая улыбка, наполненная ванилью, розами и сахаром? Стоп! Чего это он удумал? Почему взялся за нож? Да, кухонный, но всё же?..

Нервно сглотнула, чувствуя, как волосы шевелятся на голове. Но Диего лишь протянул лезвие в мою сторону, предлагая взять нож. А?

— Не разрежешь? — поинтересовался он, наконец-то улыбнувшись. Вот только в этой улыбке не были ни капельки того, что я привыкла видеть каждый день. Ничего милого, только холодная, мягкая и вежливая полуулыбка.

— Я? — удивилась такой просьбе.

— Боюсь, что после удара у меня временное косоглазие и слепота на один глаз. Не хотелось бы скривить надрез, а вот попробовать торт ручной работы, напротив, захотелось, даже очень.

Ыть! Чёрт! Чувство вины в груди закололо. Косоглазие… Слепота… Скажет ещё. Но делать нечего. Вон какой смачный фингал. Моя работа. Должна признать, что на такой сочный фиолетово-синий цвет приятно смотреть. Особенно осознавая, что это твоя работа.

Я взяла нож, разрезала торт пополам, а после отрезала от половинки небольшой треугольник и переложила его в чайное блюдечко, передвинув ближе к принцу.