Нам после такой речи, осталось отдать честь и пойти собирать шмотки.

Лешка, есть Лешка. Он не мог не обойти всех своих красоток в городе и не попрощаться с ними. Первую мы навестили жену офицера Аллу Васильевну.

– Лешенька, вот не ожидала, - запричитала та в дверях.
– Ты бы хоть предупредил...

– Где девочки?

Лешка пытался проскочить мимо могучей груди женщины, но та крепко заперла своим торсом проем.

– Понимаешь, Лешенька, мы тебя не ждали. Твое время в выходной день.

Тут до Лешки доходит.

– Ах, ты б... Да я тебя с...

Он с кулаками пытается набросится на нее, но Алла Васильевна одним взмахом руки опрокидывает его на лестничную площадку.

– Сережа, дай ей с...

Но дверь быстро захлопывается. Я ногой разношу ее нижнюю часть и груда планок вываливается на площадку. За дверью вой и крики.

– Ну ее к бесу, - успокаивается Лешка, - пошли от сюда, а то эта дура патруль вызовет, вони не оберешься.

В библиотеке по прежнему тепло и уютно. Девчонки радостно приветствуют нас.

– Мы пришли попрощаться с вами, - сразу огорошил их Лешка, - едем на фронт.

– Ой, - вскрикивает Ира.

– Как же так?
– удивляется Тася.

– Надеюсь, мы организуем отвальную, - предлагает Галя.

– Конечно, - оживает Лешка, - Галя, вот деньги, организуй жратву, пожалуйста.

Лешка запихивает ей в карманчик на груди, пачку денег.

– Давайте соберемся у меня, - это голос Таси.

– Леша, - я пытаюсь остановить его, - нам дали мало времени, мы должны через четверо суток быть в части.

– А, ерунда. Сутки раньше, сутки позже. Фронт теперь не убежит. Не боись, Серега. Все будет в порядке. Ну так, разбегаемся, девочки. Галя, вперед на базар, Ира, закрывай библиотеку, а мы с Тасенькой, пойдем

нагреем квартиру.

Все заметались. Тася ведет нас к себе домой. Она демонстративно оттолкнула Лешку, пытавшего обхватить ее за талию, и взяла меня под руку.

– Неужели так и расстанемся совсем...?
– спрашиваю я.

– Почему совсем, я тебе буду писать, если хочешь.

– Напиши.

Она плотней прижалась ко мне и замолчала.

В доме Таси бедлам. Мы уже объелись и все пьяные. Лешка утащил Ирку и Галю в спальню. Тася медленно раздевается передо мной.

– Ты меня будешь помнить?
– спрашивает она.

– Я же сказал, буду. У тебя фотокарточка есть?

– Есть. Но это потом.

Она остается в комбинации и идет ко мне, на диван. Ее холодные губы прикасаются к моей щеке. Я через тонкую ткань чувствую грудь и голое тело. Тася почти наваливается на меня, опрокинув на подушки. Теперь я забываю о фронте и то, что должен быть в пути.

– Лешка, мы опаздываем.

Я трясу бесчувственное тело. Голые девицы спят рядом, бесстыдно скинув с себя простыни.

– Сейчас...

Он опять сопит носом. Я поднимаю его с кровати и несу под кран. Холодная вода неприятно щекочет тело. Лешка пытается вырваться из моих рук, но я крепко его держу и поливаю.

– Отпусти, - успокаивается Лешка, - Я сейчас. Который час?

– Около пяти.

– Хорошо. Одеваюсь.

Возле стола стоит Тася, в комбинации с натянутой поверху юбкой. Она собирает еду.

– Ты чего?

– Я приготовлю поесть вам в дорогу...

Я тепло прощаюсь с Тасей, целую ее в губы.

– Может разбудить остальных?
– спрашивает Лешку Тася.

– А ну их. Пусть спят. Пошли, Серега. Прощай, Тася.

Он хлопает ее по плечу.

– Прощай. Живите, мальчики...

В жуткой темноте города, по каким то узким тропам, пробитым в снегу, зигзагами и обходами, чтобы не нарваться на патрули, мы бежали на станцию и кажется не зря. На путях стоял состав с какой то пехотной частью, отправляющейся на запад. Нам разрешили поехать с ним.

Все равно опоздали к месту назначения. Под Купянском находился штаб армии, который мы с трудом отыскали, затратив на это уйму времени. В это время бои на фронте носили местный характер и потрепанная армия понемножку получала пополнение в живой силе и технике. В штабе армии почему то было не до нас и зам командующего артиллерией без всякой морали, выписал нам направление в дивизию, сказав, что там разберутся. От Купянска на санях мы за половину суток прибыли к месту назначения.

В рубленной избе жарко. Нас принимал начальник штаба дивизии, полковник Бессмертнов, который рассмотрев наши бумаги, психанул. Особенно он разошелся почему то в отношении меня.