Холли вскинула глаза, поискала ими парковку в надежде, что идти осталось недолго. Когда она приехала в мини-гостиницу, на парковке стояли два автомобиля. Сейчас она увидела там только один. Чуть в стороне, параллельно парковке, Холли заметила темный силуэт. Впереди, у воды стояла какая-то женщина. Холли прищурилась, но не смогла ее опознать.

Она продолжила идти, только отошла от кромки воды к середине пляжа. Ей не хотелось ни с кем пересекаться, даже ради пассивного приветствия взмахом руки.

Но, приблизившись, Холли узнала женщину. И, не подумав, окликнула ее. Селеста повернулась на звук своего имени. Она вроде бы сдвинулась с места, но пошла очень медленно – так, как иногда передвигаются пьяные. А потом приложила ко лбу руку, хотя солнца не было, и ее лицо сморщилось, брови свелись к переносице, словно она не признала Холли, приняла ее за незнакомку.

Холли повернула и устремилась к воде – к тому месту, где находилась Селеста. И чем ближе она подходила, тем хуже выглядела подруга Алабамы. Ее волосы сдались на волю ветра, влажные пряди, как перья растрепанной птицы, торчали хаотично в разные стороны. Селеста была без макияжа, и вся ее фигура выглядела анемичной, а лицо казалось таким же бескровным, как бесцветное небо над их головами.

– Привет, – сказала Холли, остановившись в нескольких футах от нее.

Руки Селесты были обвиты вокруг ее тела, словно она себя обнимала. Внезапно Холли пожалела о том, что завела с ней разговор. Взгляд Селесты был таким отрешенным, что Холли не усомнилась: она бы запросто проскользнула мимо, и Селеста не заметила бы ее.

– Что делаешь? – спросила Холли, придав голосу обыденной естественности, которая, возможно, была неуместной.

Выражение лица Селесты не изменилось.

– Я? Я просто… – Она указала жестом на воду.

И, похоже, не заметила, что ее фраза осталась незавершенной. Но Холли все и так поняла. Проследив глазами за рукой Селесты, она на мгновение ощутила себя зачарованной барашками, пробегавшими по поверхности океана. Ветер вокруг них завывал достаточно громко, и если бы Холли отклонилась правее, то смогла бы убедить себя в том, что стоит на берегу одна.

Она вспомнила прошедшую ночь, как стояла у кромки воды, всматриваясь вдаль. Никогда прежде Холли не ощущала себя такой маленькой, как в тот момент. От этого можно было сойти с ума. Ведь почти все в ее нынешней ситуации восходило к малому, мелкотравчатому, незначительному или, по крайней мере, к ее погоне за ним. Но еще большая ирония заключалась в том, что ее собственная мелкотравчатость стала теперь невыносимо мучительной.

«Интересно, а что бы произошло, если бы я все-таки прыгнула вчера в воду, – подумала Холли, – не для того, чтобы причинить себе вред, а для того, чтобы просто поплавать, ощутить кожей колкость холодной воды?» Может, это изменило бы ее коренным образом? Изменило бы дальнейший ход событий? И того, что произошло, не случилось бы?

– Алабама была хорошим человеком? – спросила Холли с внезапной и неожиданной для себя поспешностью. Но стоило словам слететь с губ, и она почувствовала ужас, даже отвращение к себе за то, что спросила.

Селеста ответила не сразу. У затаившей дыхание Холли даже появилась надежда на то, что ее вопрос затонул в вое ветра.

– Она была сложным человеком, – сказала Селеста. И горько вздохнула.

Один порыв ветра заглох, и пока его не сменил новый, установилось почти затишье, позволившее Селесте еле слышно добавить:

– Алабама не заслужила, чтобы для нее все так закончилось.

Холли с пониманием кивнула. А потом – по причине, которую не смогла объяснить – обнаружила, что ее руки взметнулись к животу.

Она всегда осуждала беременных женщин, которые так делали; их руки словно притягивались к выпуклому животу всякий раз, когда кто-нибудь на них смотрел. Только раньше Холли не брала в расчет одного: возможно, эти женщины не искали чужого внимания. Они поступали так инстинктивно. Их руки сходились к самой хрупкой, самой уязвимой части тела. И вот теперь Холли повела себя так же, как одна из тех женщин, хотя уже не была беременной. «Надо же!» – подивилась она на себя.

Правда была в том, что Холли подумала примерно то же, что и Селеста, несколько месяцев назад, когда у нее случился выкидыш. Было много крови, очень много, больше, чем она ожидала. Холли посмотрела на кровь в туалете, и ее первой мыслью было: «За что? Я этого не заслужила».

Холли закрыла глаза и повернулась к океану, позволив ветру хлестать ее по лицу. Она всегда считала себя хорошим человеком. Наверное, каждый считает себя таковым – в той или иной степени. Но Холли всегда верила, что такова ее сущность. «Интересно, сколько плохих вещей должен сделать человек, прежде чем они выявят его истинную сущность, прежде чем вынудят его признать, что на самом деле он никогда не был хорошим человеком?» – задумалась Холли.

– Я целовалась с ее мужем. – Признание Селесты вернуло Холли из ее размышлений в реальность.