Если бы он только знал, что я не знаю ничего стоящего. Я ни разу не солгала ему.

Чувствуя напряжение и неуверенность в чужом доме, я осторожно открываю дверь и осматриваю коридор. Никаких признаков Мурата.

Могу ли я выйти из комнаты без Мурата?

Дерьмо.

Я не знаю, что делать, и я действительно не хочу опаздывать на свой первый рабочий день.

Сжимая рукой дверную ручку, я беспокоюсь о том, что делать.

Мне ждать?

Пойти ли мне на кухню и приступить к работе?

Это так тяжело.

Слева от меня открывается дверь, и когда Низа выходит в коридор, я почти издаю слышимый вздох облегчения.

Она замечает меня и говорит:

— Ты рано встала. Давай выпьем чаю.

Все еще сомневаясь, я спрашиваю:

— Ничего, если я выйду из комнаты без Мурата Бея ?

— Тск. — Она жестом приглашает меня подойти. — Пока ты со мной, все в порядке. Просто не броди одна.

Приятно слышать.

Я следую за Низой на кухню. Пока она открывает заднюю дверь, я наполняю чайник водой, чтобы он мог закипеть. Я снова заглядываю во все шкафы, чтобы освежить свою память о том, где что лежит.

Здесь даже есть посудомоечная машина.

Вчера вечером было странно загружать в нее всю грязную посуду, а не мыть ее вручную.

Подходя ближе к посудомоечной машине, я спрашиваю:

— Мне просто открыть машину, чтобы выгрузить посуду?

— Evet , — бормочет Низа.

Я смотрю, как она достает различные ингредиенты из кладовой и холодильника. Открывая посудомоечную машину, я принимаюсь за работу.

Честно говоря, я удивлена, что все чисто.

Когда я убираю посуду, должна признать, что это удобнее, чем мыть и сушить все вручную.

Я замечаю, что Низа достает изогнутые стаканы, в которых она подает чай. Под каждым стаканом маленькая тарелочка со светло-голубым и золотым узором.

Я стараюсь запомнить все как можно быстрее, пока Низа показывает мне, как наливать чай. Она использует приспособление для заваривания двойного чайника, нижняя половина которого содержит кипяченую воду, а в чайнике поменьше – заваренный чай.

— Я люблю крепкий чай, поэтому никогда не добавляю кипяток, — объясняет Низа. Она поднимает на меня взгляд. — Какой тебе нравится чай?

Ах…

У нас была вода только в особняке Тимона.

— Я не уверена. Нормальный?

Низа издает веселый смешок и наливает равную смесь воды и чая, красный цвет которых намного светлее, чем у нее. Она также добавляет сахар в мой стакан.

Весь процесс занял тридцать минут.

Прошли те времена, когда можно было быстро приготовить чашку чая.

— Спасибо тебе, Низа Ханын , — бормочу я, забирая у нее свой стакан чая. Я осторожно потягиваю горячую жидкость и должна признать, что она намного лучше воды.

Легкая улыбка растягивает мои губы, когда я делаю еще глоток, затем замечаю, как Низа ухмыляется мне.

— Это восхитительно, — делаю я ей комплимент.

— Ты не получишь от меня никакой работы, пока я не выпью свой чай, — говорит она легким и дружелюбным тоном. Ее глаза скользят по мне, затем она говорит. — Расскажи мне о себе.

Я ставлю стакан на маленькую тарелочку. Не зная, что сказать, я пожимаю плечами.

— Я усердный работник.

Низа качает головой.

— Тсс. Нет, расскажи мне, откуда ты, о своей семье, как ты оказалась на работе у такого человека, как Тимон Мазур.

Мои брови слегка приподнимаются. Это турецкая фишка? Я никогда не разговаривала с другим персоналом.

— Ах… Я полька. — Затем думаю быстро добавить. — Но у меня есть гражданство Америки. — Я нервно тереблю ткань платья. — Моя мама умерла, когда мне было двенадцать, и у меня нет другой семьи. — Я снова пожимаю плечами. — Я заняла ее место горничной после ее смерти.

Низа моргает, глядя на меня.

— Ты работаешь горничной с двенадцати лет?

Я киваю.

— Аллах, Аллах , — драматично восклицает она, заставляя меня уставиться на нее широко раскрытыми глазами. — Это не детство. — Она пригвождает меня пристальным взглядом. — Ты ходила в школу?

— Да. Пока мне не исполнилось шестнадцать.

— Аллах Аллах.

Это не так уж плохо.

Как раз в этот момент на кухню заходит Габриэль. Я быстро выпрямляюсь, складываю руки перед собой и уважительно опускаю взгляд.