— Спрячься, малышка, — шепчет он. — Поторопись!

— Что? — Я встаю, сбитая с толку реакцией отца.

Он быстро указывает в сторону кухни.

— Спрячься! Иди. Иди. Иди.

Я спешу на кухню, затем качаю головой, не понимая, почему я должна прятаться.

Затем я слышу, как папа открывает входную дверь.

— Лиам? Что-то не так?

— Нет. Я просто хотел проведать тебя. — Услышав голос Лиама, я вздрагиваю от удивления, за которым следует прилив тепла в груди, который я изо всех сил старалась игнорировать с момента нашего разговора в лифте.

Откуда Лиам и мой отец знают друг друга?

— Уже поздно, — говорит папа напряженным голосом.

— Ты хочешь, чтобы я ушел, старик? — В его тоне слышится фамильярность, которая бывает только у близких друзей.

Нахмурившись, я прижимаюсь к стене рядом с дверным проемом, внимательно прислушиваясь.

— Конечно, нет.

Я слышу, как они переходят в гостиную, затем Лиам спрашивает:

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше. Доку просто нужно разрешить мне работать.

— Ты получил деньги?

— Да, но это слишком много.

Лиам усмехается.

— Заткнись и возьми их. И не бухай, блять, и не играй в азартные игры.

— Да.

Деньги?

Что здесь происходит?

Лиам прочищает горло, затем говорит:

— На склад напали сицилийцы.

— Что? — Папа ахает. — Я думал, мы позаботились о них в Ванкувере.

— Не со всеми. Остальные пытаются восстановить сицилийскую мафию.

Мафия?

— Господи Иисусе, — ворчит папа.

— У тебя все еще есть тот контакт? — Спрашивает Лиам.

— Тони? Да. Ты хочешь, чтобы я посоветовался с ним?

— Да. Посмотрим, что он сможет разузнать о сицилийцах. Мне нужно разобраться с проблемой, пока она не вышла из-под контроля.

— Да, босс.

Босс?

— Спасибо. — Я слышу движение, затем Лиам спрашивает. — Ты покупаешь женскую одежду?

— О ... черт. — Я слышу, как шуршат сумки, которые я оставила в гостиной. — Кристин, должно быть, забыла их.

Только тогда до меня доходит – папа прячет меня от Лиама.

— Я собираюсь уходить. А ты отдохни и поправляйся. Мне нужно, чтобы ты вернулся на работу.

— Да-да, — бормочет папа.

Я слушаю, как папа выпускает Лиама, и когда дверь закрывается, я выхожу из своего укрытия. Папа стоит в другом конце гостиной, его глаза закрыты, и он качает головой.

Неуверенность наполняет мой голос, когда я шепчу:

— Папа?

Он открывает глаза, но проходит мгновение, прежде чем он смотрит на меня. Он выглядит измученным, как будто из него вытянули всю жизнь.

— Вот почему я не хотела, чтобы ты приходила. Иисус, Мария и Иосиф.

Делая пару шагов вперед, я спрашиваю:

— Ты знаешь Лиама? Почему ты прячешь меня от него? О чем вы говорили? О мафии?

Папа плюхается на ближайший стул, и это заставляет меня подойти ближе и присесть на диван. Мой обеспокоенный и смущенный взгляд останавливается на нем.

Папа снова качает головой, прежде чем поднять глаза и встретиться с моими.

— Ах, малышка, ты никогда не должна была узнать.

Хмурость на моем лбу усиливается.

— Узнать что?

Плечи отца опускаются, и он поднимает руку, чтобы потереть лоб. Наконец, он объясняет:

— Я работаю на Лиама Бирна.

— Так вот почему ты не хотел, чтобы я работала в Byrne Enterprises? Потому что мы оба работали бы там?

Качая головой, он говорит:

— Нет. — Он тяжело вздыхает. — Я работаю на ирландскую мафию.

Я пару раз моргаю, слова не до конца доходят до меня.

— Ты что?

Затем до меня начинает доходить, и мои глаза расширяются от шока.

— Ты работаешь на ирландскую мафию? Лиам? — Меня сотрясает еще одна волна шока. — О, мой Бог.

Мафия вообще все еще существует?

— Твой старик преступник, -— прямо признает папа. Он вздергивает подбородок, гордость омрачает его взгляд. — Но я не буду извиняться за это. Мафия у меня в крови.

Я улучаю минуту, чтобы обдумать то, что говорит мне папа, затем спрашиваю:

— Почему ты скрыл это от меня?

Он снова тяжело вздыхает.

— Я не хотел, чтобы мафия знала о тебе. Я хотел уберечь тебя от этой части моей жизни.