— Конечно, детка. Это все на моей совести. — Я киваю на коробку. — Покажи мне, что в коробке.

— Минутку. — Она обматывает бинтом мой бицепс, затем встает и берет коробку с того места, где оставила ее в фойе. Она снова садится и снимает крышку.

Я заглядываю внутрь и вижу спущенный воздушный шарик, фотографию гораздо более молодого Джимми, смеющегося с Киарой. На фотографии ей не может быть больше четырех лет, во рту у нее шоколадное мороженое. Здесь есть маленькая корона, две пробки от бутылок и разные другие вещи.

— Это все мои воспоминания. Каждый раз, когда я видела папу.

Для меня это не более чем случайные вещи, но для нее это каждый момент, который она провела с Джимми. Это все ее прошлое.

Горе тяжелым грузом висит над нашими головами.

Я откидываюсь на спинку дивана, вздыхая.

— Расскажи мне историю о сдувшемся воздушном шаре.

Расскажи мне что-нибудь радостное.

— Это был мой день рождения. Мне было пять. Папа взорвал этот. — Ее губы кривятся в грустной улыбке. — Он чуть не разорвал легкое, потому что тогда все еще курил. — Она смотрит на меня. — Он никогда не пропускал ни одного дня рождения.

Она ставит коробку на кофейный столик, затем поворачивается ко мне лицом.

— Мне так жаль твоих мужчин.

Я качаю головой.

— Это та жизнь, которой мы живем.

— Это причина, по которой папа не хотел, чтобы я приближалась к мафии.

Я киваю, теперь понимая, почему Джимми прятал ее.

— Но ты защитил меня.

Я киваю.

— И Чикаго. Финн хочет захватить власть.

Она с отвращением морщит нос.

Но он этого не сделает.

Я никогда не позволю ему получить в свои руки мой город и мою женщину.

Поднимая руку, я обнимаю Киару за плечи и притягиваю ее к себе. Я целую ее в волосы.

— Как ты справляешься со всем, что произошло?

Она обнимает меня за талию, прижимаясь ближе к моему телу.

— У меня голова идет кругом.

Я так и думал. Сегодня был чертовски тяжелый день.

Одно только видео травмировало ее, не говоря уже о гребаной перестрелке. Я притягиваю ее ближе, так что она садится на меня верхом, затем позволяю ей отдохнуть у меня на груди.

Поглаживая рукой вверх-вниз по ее спине, я продолжаю покрывать поцелуями ее волосы, висок и щеку.

— Как только мы покончим со всем этим дерьмом, я увезу тебя на выходные.

Она обвивает руками мою шею и прижимается ко мне лицом.

— Я просто хочу спрятаться в твоих объятиях.

— Прячься сколько хочешь, детка, — бормочу я. Закрыв глаза, я обнимаю ее так крепко, как только могу.

Время ускользает, пока мы утешаем друг друга, только наш шепот нарушает тишину.

Глава 40

ЛИАМ

После того, как мы принимаем душ, Киара забирается в постель.

Я сажусь сбоку и звоню Уиллу.

— На складе чисто, и мы приготовили сицилийское барбекю, — отвечает он.

— Хорошо. Наши мужчины?

— Доставлены в морг. Семьи будут уведомлены, и я произведу выплаты завтра.

Устало потирая лоб, я говорю:

— Я хочу знать, когда похороны.

— Я узнаю.

— Спасибо за все.

— Для этого я здесь.

Завершая разговор, я кладу устройство на прикроватный столик. Я беру свой Glock и, повернувшись так, чтобы Киара могла видеть, говорю:

— Вот как надо менять обойму. — Я проделываю всю процедуру, затем передаю ей пистолет. — Теперь сделай сама.

Она пододвигается ближе и забирает оружие. Я смотрю, как она с трудом справляется с первым разом, затем приказываю:

— Еще раз.

Я заставляю ее вынуть обойму и засунуть ее обратно, пока не буду уверен, что у нее все получилось.Обхватывая ее руки своими, я продолжаю урок:

— Это предохранитель. Если он включен, ты не сможешь выстрелить. Выключи его, и все готово.

— Хорошо. — Ее глаза встречаются с моими. — Ты возьмешь меня на уроки стрельбы?

Я киваю.

— Мы начнем в эту субботу.

— У меня свидание за обедом с моей мамой.

— Во сколько?

— Мы встречаемся в одиннадцать утра.

— Мы пойдем в тир в восемь.

На ее лице появляется улыбка, но затем она спрашивает:

— Ты сердишься на меня?

Пряча Glock под подушку, я качаю головой.

— Нет, это была просто огромная потеря. — Я поднимаю руку к ее щеке, проводя пальцами по ее нежной коже. — То, что ты оказалась на линии огня, отняло у меня десять лет жизни.