— Ты не против, что Дима тут побудет. Его не с кем оставить.

— Все нормально, — сердце болезненно сжимается.

Зоря — это незаживающая рана. Меня до сих пор мучает совесть, что мы оставили ее в том месте. Но могли ли мы поступить иначе? Спустить ей все с рук и позволить жить, как ни в чем ни бывало?

С ней работают психологи. Она там учится, занимается спортом, ее хорошо кормят. Но понимать, что твой ребенок фактически в тюрьме — это наказание.

Мы не видели ее эти два месяца. Психологи и преподаватели не рекомендовали встречи. И вот теперь увидим при таких обстоятельствах.

Дима очень хороший ребенок. И я не испытываю к нему негативных чувств. Он ни в чем не виноват. Мне, наоборот, его безумно жалко, потому как я знаю, что Алена не стала для него матерью, и сомневаюсь что когда-то это изменится.

Она видит в нем Вениамина, напоминание о пережитом. Хоть по мне, мальчик ни капли не похож на отца Ромы.

— Ой, а кто это ко мне пришел! — Светлана увидев Диму меняется в лице, в глазах непролитые слезы, губы дрожат.

— Привет, тетя Света. Я с тобой буду.

— Я так рада, Димочка! Что тебе вкусное приготовить? — обнимает парня, замечаю, как у нее дрожат руки.

Сестра уволилась из роддома. Это было решение, принятое на семейном совете. Ей надо отдохнуть. Сколько лет она как лошадь пахала без передышки. А нам нужна помощь по дому и с Аришкой. Да и Паше и Зое Ивановне так лучше.

А если захочет, так потом устроиться на работу, но уже без изматывающих графиков.

— Лерочка, это такой подарок! — расцеловывает меня. — Спасибо за Димочку!

Дима не частый гость в нашем доме. Но случается Рома его привозит, когда задерживается на работе. Я никогда не отказываю. Мы учимся понимать друг друга и существовать в новой для нас реальности.

Дима брат Ромы, он его любит, я его тоже люблю, и желаю ему всего самого наилучшего. Жаль, что Алена так жестока к сыну…

А вот Светлана, лишь только с ним познакомилась, сразу прониклась к нему симпатией. Она покупает подарки для Димы, постоянно про него спрашивает. Парень отвечает ей взаимностью, если они чем-то заняты, то не замечают никого и ничего вокруг. С Пашей Дима тоже сдружился. А для Зои Ивановны, чем больше детей в доме, тем лучше.

— Тебе спасибо, Свет. Мы поедем…

— Держитесь, — сжимает мою руку.

— Алена родила, сегодня ее выписали, — говорит Рома уже в машине.

— С ребенком все хорошо?

Болезненная игла пронзает сердце, тут же в памяти всплывают кадры, увиденные после моей выписки.

— Здоровый пацан, — Рома переводит на меня взгляд и после небольшой паузы тихо добавляет, — Не мой, Лер.

— Хочешь сказать, ты не отец? — округляю глаза.

— Тест сделал. Не я.

— Макс?

— Наверное. Не уточнял, — пожимает плечами.

— Сожалеешь?

— Я рад. Не хотел, чтобы меня с ней связывал ребенок. Не хотел сына от нее.

Действительно замечаю на лице Ромы облегчение. Мне тоже однозначно легче. Тот ребенок был бы вечным напоминаниям о связи мужа и моей сестры.

— Так лучше, — киваю. — Для всех.

— Еще я ей сказал, что у меня командировка, придется ей брать на себя заботу о Димке. Помогать буду, но пора ей осознать, что она его мать.

— Дима ей не нужен. Это не изменится, — озвучиваю грустную истину.

— А что ты предлагаешь? — Рома сжимает руль сильнее.

— Надо подумать. Ром, она испортит детство парню, — от моих слов Рома вздрагивает, словно я его ударила.

Невольно напомнила мужу его собственную трагедию.

— Я еду на неделю. Посмотрим, как они это время проведут вместе. Если все будет печально, тогда буду решать. Димке психику сломать я не позволю, — сжимает губы в тонкую линию. — А сейчас у нас Зоря, — паркуется около больницы.

— Решаем проблемы по мере их поступления, — делаю глубокий вдох.

Знаю, что встреча простой не будет.

Рома помогает мне выйти из машины. Сжимает мою руку, заглядывает глаза.

— Мы справимся, Лер. Я рядом.

— Знаю, Ром, — сжимаю его руку в ответ.

Заходим в здание больницы, запах лекарств будоражит и без того расшатанные нервы.

— Три ребра сломаны, рука, множественные гематомы на теле, — говорит врач, который ведет нас в палату к дочери.

А у меня в голове вопрос: «Реально? Или новое представление?». Так же меня вели к ней в палату, когда это оказалось спектаклем. И теперь я всегда и во всем буду сомневаться и искать подвох. Печально…