Егор смеется, звук наполняет комнату.

— Ты думаешь, я дурак, Сука? — Пистолет сильнее упирается мне в висок, и я испуганно хнычу. — Думаешь, я верю, что ты не расскажешь Кампано? Что в тот момент, когда ты снова увидишь его, ты не пошлешь его за мной?

— Моя лодыжка — я больше не буду танцевать, — солгала я. — Ему не нужно то, что сломано. Я ему не нужна, если я испорчена. Он ушел сегодня вечером, сказав, что не хочет меня больше видеть.

— Хм… — Егор поднимает бровь. — Что ж. Давай проверим, правда ли это. Подними руки над головой, Сука. И ты, слабачка, — добавляет он, кивая на Дарси. — Посмотрим, сколько в этом правды. Если ты лжешь, то быстро сломаешься…

— Нет. Ты сломаешься.

Из дверного проема доносится жесткий, холодный голос. Сердце едва не замирает в груди, а с губ срывается крик облегчения, когда я поднимаю взгляд, потому что я знаю, кто это, еще до того, как вижу Лоренцо, стоящего в дверном проеме.

Он все-таки пришел. И теперь есть шанс, что мы выживем.

20

ЛОРЕНЦО

Я думал, что знаю, что такое гнев. Я думал, что понимаю, что такое ярость. Но я никогда не знал ничего подобного той холодной ярости, которая проникает в мои кости, когда я переступаю порог и вижу Милу, скорчившуюся на кровати и плачущую, Дарси рядом с ней, Егора, держащего обеих женщин на мушке. Когда я вижу Ники на полу, раскачивающегося взад-вперед, с глазами, зажмуренными так сильно, что они почти скрылись в его маленьком лице, и руками, закрывающими уши.

— Брось пистолет. — Мой нацелен на Егора, он держит его перед собой, а я одним стремительным движением оказываюсь между ним и Ники.

— Я пристрелю ее. — Егор прижимает пистолет к виску Милы, откидывая ее голову в сторону, и я чувствую, как холодная ярость превращает мою кровь в лед.

Позже я почувствую ее жар. Я почувствую весь прилив эмоций, которые должен испытывать сейчас. Но в данный момент я не чувствую ничего — только твердое, бескомпромиссное осознание того, что этот человек должен умереть.

Быстро, если придется, чтобы сохранить Милу. Но, как мне кажется, все будет гораздо медленнее.

— Ты можешь. — Мой голос настолько ровный и холодный, что это шокирует даже меня. — Но я убью тебя раньше, чем ты успеешь убить хотя бы одного из них. И если ты хотя бы дрогнешь, чтобы направить пистолет на мальчика, я убью тебя прежде, чем ты успеешь нажать на курок. — Я не свожу взгляда с Егора и не свожу с него пистолета. — Ники, беги. Иди в свою комнату и закрой дверь. Сейчас же!

Мой голос звучит резче, чем мне хотелось бы, когда я говорю с ребенком, но необходимо, чтобы он послушался. Я скорее чувствую, чем вижу, как он смотрит на Милу из-за моей спины, и она делает крошечный, почти незаметный кивок.

Я слышу позади себя шум возни — Ники рвется к двери. Я готов к тому, что Егор даже не вздрогнет, но что бы он ни услышал в моем голосе, он в это верит. Он не двигается, его пистолет по-прежнему прижат к голове Милы в противостоянии, которое делает нас обоих неподвижными.

— Теперь, когда ты здесь, — говорит Егор, его голос звучит почти скучно, — мне плевать на этого мальчишку. Я собирался использовать его, чтобы заставить эту сучку дать мне информацию, но теперь я могу использовать ее, чтобы заставить тебя дать ее мне. Или ты будешь смотреть, как я проделываю дырки в ней и ее подруге, а потом трахаю их?

Мои глаза встречаются с глазами Милы через плечо Егора. На мгновение я ничего не говорю. А потом, когда он переводит пистолет на Дарси и собирается сделать выстрел, я делаю свой.

Я знаю, что есть шанс, что он ранит Дарси. Но у меня есть один момент, чтобы одержать верх. Дарси вскрикивает, бросаясь в сторону, и в тот же миг я нажимаю на курок, пуская пулю в колено Егора.

Его рука дергается вверх, пуля вылетает из руки. Где-то в глубине души я надеюсь, что она не задела никого в соседней квартире, но в данный момент мне все равно. Единственное, что сейчас имеет для меня значение, — убрать его подальше от Милы. Я бросаюсь вперед, всаживая пулю ему в другое колено, а затем врезаюсь плечом в его бок и валю его на пол.

Егор издает всхлипывающий стон боли, его пистолет все еще зажат в руке. Прежде чем он успевает навести его на меня, я делаю шаг вперед, упираясь носком сапога в его запястье и наваливаясь всем своим весом.

В воздухе раздается хруст костей, и он вскрикивает. Краем глаза я вижу, как Мила обхватывает Дарси руками и прижимает к себе, пока они обе сидят на кровати. Я хочу пойти к ней, но сначала мне нужно разобраться с этим.

— Я отпустил тебя сегодня вечером, — холодно пробормотал я, не сводя взгляда с его покрытого синяками лица. — Потому что не смог удержаться от того, чтобы не пойти к Миле после того, что ты сделал с ней. Но это больше не повторится.

Я скрежещу ботинком по его запястью, наслаждаясь звуками, которые срываются с его губ, звуками боли, наполняющими комнату. Другой ногой я сильно пинаю его по ребрам, а затем тянусь вниз, поднимая его с пола и отталкивая пистолет. Я хочу по возможности избежать повторного выстрела — пули, пролетающие сквозь стены и пол в жилом комплексе, представляют собой опасность, которая может вызвать больше осложнений, чем я хочу, но, если придется, я выстрелю.

Я бы предпочел убить его своими собственными руками.