А девочкам было меньше двух месяцев. Они не носили платьев, им не нужны были шкатулки для украшений, которые им дарили, кажется, вместо игрушек. Всё, что они сейчас могли, — беззубо улыбаться, слыша свои имена, и издавать нелепые звуки. Все восхищения их обожателей вызывали сильнейшее недоумение.

Но порой Анна думала, что всё же с ума сошёл не мир, в котором младенцы — это центр мироздания, а она сама. Ведь почему-то и королева, и служанки чувствовали что-то. Она, наверно, тоже должна…

Прикусив губу, Анна открыла дверь в детскую. Там было темно, умостившись на кушетке, посапывала уставшая нянечка. Анна прокралась мимо неё к кроваткам. Те стояли рядом и выглядели как одна. Две спокойно спящие девочки держались за руки сквозь частые прутья.

Поёжившись, она обхватила себя за плечи. Стало совсем неуютно от такого зрелища, хотя его наверняка бы нашли милым все, даже Филипп, если бы ему было сейчас дело до чего-то кроме расчётов, дат и координат. Он уходил в работу настолько, что у Анны не всегда получалось заставить его оставить дела посреди ночи и пойти спать. Она злилась от бессилья, и в замке становилось на одну вазу или декоративную статуэтку меньше.

Анна тяжело вздохнула — и тут же за спиной раздалось испуганное «ой!».

— Простите, ваше высочество, — залепетала служанка. — Просто они уснули, и я…

— Тш! — Анна приложила палец к губам, и девушка замолкла. Поёрзав на кушетке, она встала, но подойти не решилась.

Анна ещё пару минут стояла рядом с кроватками, рассматривая близняшек. Они больше походили на Филиппа, но она умудрялась различать их, не видя глаз. Странная способность, беззвучно фыркнула Анна и поняла, что где-то глубоко её всё же щекотало любопытство: какими они вырастут, насколько они сильные (в конце концов, все родственники у близняшек совсем не рядовые маги!), и — эгоистичное — будет ли хоть одна похожа на неё?

Проблема оставалась в том, чтобы это узнать. Для этого девочкам нужно было вырасти, а для этого Анна должна была либо забрать их, либо… Она покачала головой. Второго варианта не существовало: если она останется, Ариес её убьёт. Хорошо, если только её, а не как подозревала она сама и как пугал её Один — сначала убив всех, кого она любила или могла любить. «Может, он не брезгует детьми…» Вряд ли такой как Ариес вообще мог перед чем-то остановиться.

Если же она сбежит, то едва ли когда-то снова увидит дочерей. Да и что делать с ними там, за океаном… Дети в её планы никак не вписывались. Да и вся женская часть королевского двора так привязалась к крошечным принцессам, что упаси Небо их отсюда забрать: сколько будет горя!

Анна едва слышно рассмеялась, представляя, как весь замок погружается в беспросветные рыданья, лишившись двух грудничков, и тут же почувствовала на себе взгляд. Она повернулась к озадаченной нянечке и отошла от кроваток.

— Всё в порядке, — прошептала она. — Просто решила проверить, как они. Они ведь мои, верно? — И усмехнувшись, Анна ушла, чтобы потом полночи пролежать без сна, щупая холодную половину постели. Филипп опять собирался работать всю ночь. И она пыталась его понять. Правда, пыталась. Но перед глазами появлялась его дурацкая карта, а во снах все метки на ней превращались в чёрные конверты. Из них вылезали змеи. Холодные, скользкие, они не жалили, но обвивали тонкими сильными телами и сдавливали, пока у неё не оставалось воздуха — и Анна просыпалась, понимая, что запуталась в одеяле, в окна заглядывает рассвет, а Филиппа всё ещё нет. И наверно, уже не будет до позднего вечера. А им нужно было поговорить. Может, так был бы шанс…

Тем вечером Филипп вернулся раньше обычного — даже не начало темнеть. С облегчением он скинул камзол, заявил, что даже не заглянет сегодня в кабинет, и на вопрос Анны, её ли муж перед ней вообще, пригласил её на прогулку.

— Сегодня я получил сообщение от Грига, — рассказывал Филипп, когда они шли по лесу, а закатное солнце играло с цветом и тенью, раскрашивая всё вокруг розоватой дымкой и пуская по небу багровые полосы. — Он сказал, что Вайверну понравился какой-то молодой дракон, которого только начали тренировать, и теперь он пытается его учить. Вместо наездника. Там жаркие бои за внимание! И этот наездник, Керн, вчера ругался с Вайверном, потому что Григ заявил, что за него не отвечает, а если Керн хочет поругаться с хозяином, то может обращаться ко мне. Или к Вайверну. Он выбрал меньшее из зол.

Анна рассмеялась.

— У него всё ещё есть голова?

— Вайверн не кусается! — воскликнул Филипп.

— О да, — Анна закатила глаза. — И руку он мне хотел поцеловать, а не откусить.

— Больше он не кусается, — настойчиво повторил Филипп и едва уклонился от полетевшей в него сферы.

Но не успел он выпрямиться, как полетел лицом в траву.

— Это нечестно! — выдохнул он, переворачиваясь. А Анна села ему на живот и смахнула с его лица прилипшие травинки.

— Я ведьма. Я не должна вести себя честно.

И, наклоняясь к его губам, она неожиданно поняла, что должна держаться за такие моменты. Потому что время ускользало сквозь пальцы, как прах рассыпающихся угрожающих открыток.

— Фил, — Анна смотрела ему в глаза, говорила тихо и сжимала его плечи, — давай убежим.

— Что? — Он приподнялся на локтях. — О чём ты?

— Ты понимаешь. — Она облизала губы. — Тебе ведь тоже хочется! Ты постоянно где-то пропадаешь, постоянно злишься и нервничаешь. Это не нормально. За что ты держишься здесь? В мире есть столько мест, где не нужно притворяться! Где тебя не пытаются строить по чьему-то чужому плану. Фил…