У самого конца тоннеля я спрыгиваю и по выщербленным в скале ступеням выбираюсь наверх, наружу, под шквалистый ветер и низкие серые штормовые тучи.

Кажется, это небезопасно. В такую погоду так легко упасть в воду.

Я лишь бросаю взгляд к горизонту, туда, где виднеются темные фигуры балеопалов.

Откуда они пришли в наш мир? Как появились там, в глубинах бесконечного океана? Кажется, эти вопросы волнуют лишь меня.

Я разворачиваюсь, чтобы юркнуть в тепло тоннеля, однако ноги разъезжаются на мокром камне. Чувствуя, как сердце уходит в пятки, я понимаю: конец. Мне не за что ухватиться. Неумолимо я лечу вниз.

Скала под водой слишком гладкая и скользкая, чтобы я смогла ухватиться и подтянуться.

Рядом я чувствую движение.

Огромная пасть раскрывается подо мной, создавая воронку, в которую меня неизбежно затягивает.

Я проснулась с колотящимся сердцем и несколько минут лежала не шевелясь, вслушиваясь в ночную тишину. Стоило немалых усилий убедить себя в том, что я дома, в своей постели, а не в водном мире, где любая ошибка грозит мгновенной и ужасной смертью.

Лишь заставив себя не думать о сне, я поняла: это не моя постель. И не моя комната. И рядом не хаотично разбросанные подушки, а спокойно посапывает Дэваль.

Черт, я же уснула у него в комнате. И эти гады просто оставили меня здесь!

Тихо, стараясь не разбудить его и не потревожить раны, я сползла с постели и прокралась к двери. Обнаружила, что она заперта, и выругалась: ключа в замочной скважине не оказалось.

– Не можете стырить с Земли нормальные замки, что ли? – в сердцах выругалась я.

Поискала ключ на ближайших полках и столике, но безуспешно.

– Ладно, я честно пыталась дать тебе поспать. Прости, братишка, но жизнь несправедлива, а я – тем более.

Подойдя к постели, чтобы растолкать Дэваля и заставить его дать ключ, я замерла.

Мазь определенно действовала: отек и краснота немного спали. Но следы от хлыста все еще причиняли парню сильную боль. Он спал на относительно здоровом боку практически не шевелясь, в такой позе, что не осталось никаких сомнений: искал он ее долго. Наверняка едва заснул, ворочаясь от боли.

«Ты сволочь. Ты эгоистка. Ты – жестокое существо, думающее лишь о своей выгоде, Аида Даркблум! Соберись и разбуди его!»

Но как бы я ни пыталась заставить себя разбудить его, ничего не выходило. Жалость смешалась со злостью. Как можно такое сотворить с собственным сыном? Пусть нелюбимым, пусть разочаровавшим, но сыном. Да, наверное, порой мы доводим близких до белого каления. И редкий родитель в сердцах не шлепал накосячившее неразумное дитя. Но вот так методично, снова и снова оставляя следы, которые наверняка превратятся в шрамы?

Пожалуй, я не готова быть дочерью Вельзевула. Что бы ни натворил Дэваль, я побью его рекорд в считаные недели.

Так же тихо я вернулась на свою половину кровати и завернулась в одеяло. Хорошо, что Дэвалю оно сейчас было без надобности. Плохо, что нельзя раздеться. Завтра будет веселый денек после почти бессонной ночи.

Как ни странно, на этой мысли я снова уснула. И снова оказалась в воде.

Я не сразу понимаю, где я и что я. Как будто проснулась после долгого сна. Как будто сознанию нужно время, чтобы включиться.

Вокруг тьма. Она давит со всех сторон, но при этом почти не ощущается.

Мое тело огромное, массивное. Оно выдерживает невероятную глубину и ужасный холод воды у самого дна океана. Я так давно не поднималась на поверхность. Я почти забыла облик, который когда-то был моим.

Я – балеопал.

Чудовище из бездны.

И я умираю. Мое время подходит к концу.

Лишь одно заставляет уставшее тело шевелиться: низкий гул, от которого дрожит само мироздание. Это не звук и не движение, это что-то внутри меня отзывается на зов братьев, сообщающих благую весть.

Солнечный день.

Сегодня День Солнца.

С усилием я отрываюсь от дна и стремлюсь наверх. Туда, где виднеются – сначала едва-едва, потом все ярче и ярче – лазурные огни.

Самое прекрасное, что я когда-либо видела в жизни.

Я вижу лишь цветок, раскрывающийся на поверхности воды. Не знаю, как это возможно, но я почти наяву вижу, как его лепестки тянутся к солнцу.

Последние рывки до ослепительного света дарят мне абсолютное счастье. Я чувствую, как тепло цветка охватывает мое тело, обжигает, но я счастлива стать частью этого света.