— У нас проблемы. Серьезные. Более того, мы в опасности и я подозреваю, что опасность эта нешуточная. А возможно, и смертельная. Если дело обстоит так, как я предполагаю, то наш проект с треском рухнет, а мы сами раньше срока отправимся на встречу к покойным бабушкам с дедушками.

В трубке помолчали.

— Да, я слышал, — проговорил голос Покровителя. — Вариант беспределит. Что нужно?

— Сейчас мы отправляемся на точку, — я взглянул на часы, — где-то через полчаса будем там, и я попробую вывести людей Варианта на разговор. Но есть большая вероятность, что разговор приведет к погрому. А может, и разговора-то никакого не получится. Нас всего четверо, не считая девушек (тут я немного запнулся, как будто сообщал собеседнику какую-то страшную тайну). Долго держаться у нас не выйдет. Поэтому я был бы вам очень признателен, если бы вы смогли прислать нам на подмогу ОМОН.

— ОМОН, говоришь, — Покровитель кашлянул и чем-то пошуршал. — Через полчаса не обещаю. Часа через полтора будет.

— Спасибо, — сказал я.

— Не за что. Это для дела. И вот что, — тут мне показалось, что у Покровителя внезапно сменился голос. В нем появились какие-то теплые и нежные нотки. — Алина нас сейчас не слышит?

— Нет, я ска… я попросил ее выйти, — ответил я. Не хватало ещё, чтобы он понял, что наши отношения с Алиной хоть как-то отличаются от отношений начальницы и подчинённого!

— Вот и хорошо. — удовлетворённо сказал Покровитель. — Алине пока что ничего про это не говори.

— Так она же все равно увидит, — не понял я.

— Увидит — это увидит, —ответил Покровитель. — Увидит она, когда все уже будет хорошо. А нервировать ее заранее не стоит. Нечего девочке дёргаться почём зря. Ты меня понял?

— Да, понял, — ответил я, стиснув зубы. Как мне хотелось высказать этой наглой покровительственной морде все, что я о нем думаю! Особенно — как я презираю таких «покровителей», кем бы они ни были, которые, пользуясь своими денежными и другими возможностями, поминают под себя молодых, красивых и умных девчонок! Но я понимал, что ещё не время. Более того, я не знаю, наступит ли оно когда-нибудь… А подставляться самому и подставлять Алину с ребятами было попросту глупо и подло. Поэтому я взял себя в руки и промолчал.

— Добро, — кратко бросил Покровитель и положил трубку.

О том, чтобы сейчас пересказывать этот разговор кому бы то ни было, не могло идти и речи. В конце концов, пусть мои друзья думают, что у меня самого есть тайные и очень могущественные знакомые и если что, меня есть кому поддержать.

Мы вышли, отряхнувшись. В омоновском автобусе бойцы утихомиривали особенно буйных пассажиров. Неподалеку два омоновца подбирали с асфальта выброшенные этими утырками биты.

— Слышь, козлы, вам всем кабзда, поняли! — крикнул последний загружаемый в автобус бандит. — Вас найдут! Молитесь, чтоб сразу замочили, а то…

Мощный пинок от омоновца сзади не дал ему договорить, завершив процедуру погружения.

Командир ОМОНа деловито огляделся по сторонам, как бы оценивая свою работу. А посмотреть было на что: раскуроченные столы, разбитый вдребезги кассовый аппарат, разломанные стулья… Создавалось впечатление, что буйных психических больных долгое время держали взаперти без лекарств и наконец-то выпустили на волю, снабдив битами.

— Кто из вас Сергей-Боец? — спросил командир, подойдя к нам.

— Я, — спокойно ответил я, сделав шаг вперёд.

— Мне с вами поговорить надо, — сказал омоновец, открывая папку с бумагами и всем своим видом показывая, что «парковкой» беспредельщиков наше с ним знакомство только начинается.

Я сделал знак своим ребятам, чтобы они подождали меня чуть поодаль. Похоже, предстоял какой-то серьезный разговор, и кто его знает, что там, в этом разговоре, могло всплыть.

Вообще, меня настораживало то, что этому менту понадобился именно я. Значит, у него почему-то был интерес конкретно ко мне. А учитывая, что его прислал всё-таки не кто-нибудь, а… Неужели Покровитель решил-таки меня «прощупать» поглубже?

— Итак, — командир достал из папки какие-то бумаги и полистал их. — Вы сами-то предполагаете, кто это был? Есть варианты?

— Вы же видите, уроды какие-то, — я постарался сделать максимально непонимающий вид. — Беспредельщики с битами.

— Вижу, что не юные ботаники, — кивнул омоновец. По его усмешке было понятно, что такие убегания от ответов ему приходится выслушивать чуть ли не каждый день. — Ну, а всё-таки?

«Вот чего он до меня докопался-то?» — подумал я. Этот ритуал мне был хорошо известен — как, впрочем, и каждому, кто хоть раз оказывался по ту или другую сторону бесед с органами. Все заранее знают перечень вопросов, которые будут заданы. Все также заранее выучили наизусть стандартные ответы на эти вопросы. Вероятность сюрпризов при таких беседах упрямо и неизбежно стремится к нулю. И всё-таки из раза в раз повторяется один и тот же спектакль, как в репертуаре захолустного театра. Только актеры каждый раз меняются.

— Просто так, от нечего делать никакие беспредельщики так масштабно не нападают, — продолжал напирать командир. — Может быть, вам угрожали, предупреждали как-то? Может, вы своими продажами на чью-то поляну залезли, вольно или невольно?

— Да вроде нет, — пожал я плечами. — Да и на чью поляну мы могли залезть, если все, что мы продавали — это билеты на одно-единственное свое мероприятие? Хотя… есть одна версия. У нас вон девчонки работали, народ завлекали. Симпатичные, фигуристые. Наверняка кому-то из этих лихих героев понравились, вот и решили перед девками выпендриться, крутизну свою показать.