— А что вообще происходит? — спросил я. — Где Илия?

Голос в голове почти затих, снизойдя до шепота. Теперь он походил на шелест травы, и на него можно было даже не обращаться внимания.

— Охота происходит! — потер ладони Печатник. — Самая настоящая. К нам от суомцев бэккахесты прорвались. Да как прорвались, чухонцы их специально на наших землях пастись пускают. Вот и решил воевода их проучить. Причешем лошадок…

У всей троицы на лицах расцвели довольные улыбки. Видимо, им страсть как нравилась охота. Мне же стало наоборот не по себе. Я не знал, что из себя представляют эти бэккахесты, но догадывался, мне «причесывание» не понравится. И вроде повторял про себя: «Матвей, хватит уж быть сладким пирожочком. Научись жесткости!». Но, видимо, всему свое время. И мое еще не пришло.

— Это все замечательно, — попытался я не дрогнуть голосом. — А ваш скромный слуга здесь зачем?

— Воевода решил ивашек неопытных обкатать, — сказала Ася. — Хотя лично я в тебе не сомневаюсь. Такой как ты, любую лошадь объездишь, да?

И подмигнула как-то очень уж двусмысленно. Хорошо, что Моровой прояснил ситуацию.

— Бэккахесты — это водяные лошади.

Не здоровенные кабаны и на том спасибо. Мне казалось, что с лошадьми справиться-то у нас получится.

Я начал разглядывать рубежников, которые разбились по группам из пяти-шести человек и сразу находил среди них ивашек. Их можно было определить даже не по возрасту — вон тот мужик вообще в деды всем годиться. А скорее в неуверенных движениях и заискивающих взглядах.

Пока мы разговаривали, к нам подошел Витя. Выглядел Следопыт так, что мне было жалко на него смотреть. Говоря начистоту, очень он хреново выглядел. Я вот помнил старый фильм с Кристианом Бейлом, «Машинист», кажется. Вот по сравнению с Витей, там главный герой был жирдяем.

Да и дело не только в весе. Вот, к примеру, Равиль Рифатов из моего универа при своих метр девяносто больше шестидесяти кило никогда не весил. Но на умирающего точно не походил. Скорее задалбывал всех своей неуемной энергией. А у Вити даже взгляд был больной. Неужели только я это вижу?

Судя по тому, как градус веселья снизился, да остальные отошли чуть подальше, будто боялись заразиться, они все понимали. Чего ж тогда помочь никто не мог? Я понятно — ивашка. Но тут целый свет ведунов. Сели бы, поговорили. Вот в жизни не поверю, что Следопыт ни к кому не обращался.

Я же знал, что за хворь с ним приключилась и не мог помочь. Что я сделаю против лиха, которая может мало мальское сомнение в себе превратить в величайшую депрессию?! Не чарку же с ней выпить. Или…

У меня бывало такое, что короткая вспышка могла дать импульс для решения чего-то глобального. Вот и сейчас в голове мелькнуло нечто, похожее на ответ. Я стоял, прислушиваясь к себе и боясь ошибиться. Поэтому не сразу понял, что обращаются ко мне.

— Матвей, хватит там ворон считать, — произнес Печатник. — Слушай, что Следопыт говорит.

Витя кивнул мне, при этом сохраняя во взгляде вселенскую скорбь. Иными словами — поприветствовал.

— Ждем еще двух ивашек, а после выходим. Бэккахесты идут с северо-запада во владения водяного. Надо, чтобы они не добрались. Там лошади будут под его защитой. Воевода сказал, с водяным не ссориться.

— Эта мне система сдержек и противовесов, — неодобрительно подал голос Саня. — Ладно, до владений водяного еще добраться надо. Глядишь, успеем свой десяток набить.

Мне его замечание очень не понравилось. Но, как сказал бы Гриша: «Снявши голову, по волосам не плачут».

Последние ивашки приехали вместе — тот самый странно одетый рубежник, которого я видел у вэтте и женщина лет на десять старше своего спутника. Не успели они вылезти из машины и присоединиться к группам, как я услышал внутри голос воеводы. На сей раз громкий и вполне различимый.

— Привет вам, ратные люди Великого Новгорода. Сегодня у нас охота на чухонскую нечисть, имя которой бэккахест. Как себя вести — рассказывать не буду. Вы и так знаете. А кто не знает, старшие научат. Скажу только два правила. Каждую третью лошадь отпускаем. И как табун увидите, знак подавайте. Чтобы вся дружина на помощь подоспела.

— Ага, чтобы вся слава другим досталась. А мы без промысла и добычи остались, — проворчал Печатник.

Моровой и Ася, словно единый организм, одобрительно хмыкнули. Витя никак не отреагировал. Казалось, у него вообще нет сил, чтобы улыбаться или плакать.

— Во славу князя! — прогремел голос воеводы.

— Во славу князя! — ответила дружина.

Не знаю, что это было — общее воодушевление, которое перешло от Илии или какие-то невидимые печати Сани. Однако даже меня пробрало. Захотелось со всех ног броситься в лес, чтобы гнать непонятную нечисть.

Многие рубежники так и сделали. Перебежали дорогу и растворились в густой листве. Мы же не торопились. Печатник, а он, судя по всему, был здесь главным, обратился к Моровому.

— Что скажешь?

— Там смерть вижу, — махнул рукой Федя.

— Тогда веди.

Мы перешли дорогу, но отправились не за остальными, а скорее взяли чуть в сторону.

— Матвей, ты не отставай. У Феди нюх на такие вещи.

— Так он вроде чувствует смерть только тех, кого знает.

— Либо совсем близкую чужого, либо тех, кого знает, — согласился Печатник. — Такая крупная охота, как сегодня, редко бывает. А если ивашек берут, всегда кто-нибудь погибает. Поэтому я и говорю, ближе держись. Не хотелось бы, чтобы мы на твою смерть шли.