И уж тем более нельзя ему на это указать?

Больно много на себя берёт паренёк.

Это он в классе у себя значимая величина, а мне на него фиолетово!

Корону пора ему поправить лопатой.

— Другое? — встала я напротив него и заглянула в его серые холодные глаза. — Правда, что ли? А мне, кажется, от таких, как ты, и надо защищать девушек в первую очередь. А за меня не беспокойся — меня подвезли.

— Подвезли? — он ухватил меня за руку, когда я попыталась пройти мимо него, считая, что разговор окончен.

— Да. А что такое? — ответила я. — Мне нельзя и на машине ездить? Ходить исключительно пешком по твоей прихоти?

— Кто тебя подвозил? — спросил он, сцепив зубы между собой. Желваки так и ходили ходуном.

Ой-ой. Мы ревнуем, что ли?

— Человек подвозил, — вскинула я подбородок. — Тебе не обязана отчитываться, ясно?

— Я просил тебя не гулять с парнями.

— А и не гуляла! К твоему сведению, девушкам тоже права выдают. Знал? Мы не в восемнадцатом веке, где женщины ни на что прав не имели. Хотя я, кажется, туда вернулась — благодаря тебе, Матвей. Да отпусти ты мою руку, мне больно!

Я дёрнула ещё раз на себя свою же часть тела, но Мот не закончил разговор…

— С кем ты гуляла? — спросил он, заставляя меня смотреть ему в глаза и взяв меня за подбородок пальцами.

— Какое твоё дело? — пылила я и пыталась вырваться. — Что ты себе позволяешь? Не прикасайся! Я не хочу чувствовать на своей коже твои касания, ты понял?

Он нервно сглотнул.

В его глазах заворочалась…боль?

Ему больно, когда я говорю Моту, что касания его мне неприятны?

А чего он хотел после всего, что натворил?

Что я теперь откроюсь ему потому что он ревнует меня к другим парням?

Он сам себе не может объяснить, что чувствует, не то, что мне.

Пусть сначала в себе разберётся. Потом мне указывает.

И скажет честно, что хочет гулять со мной сам.

Тогда не придётся заставлять меня не общаться с другими парнями.

Возможно, я и подумала бы над его предложением…встречаться.

Но только вслух он этого никогда не скажет.

— А ты, убогая, я смотрю, очень смелая стала, — сказал он таким вкрадчивым голосом, что по моей спине рассыпались мурашки… Он смотрел таким взглядом, что мне хотелось бежать от него без оглядки. Или куда-нибудь спрятаться… Ну и взгляд. — — Дерзкая. А отвечать за свою дерзость ты готова?

— И…что ты сделаешь? — чуть тише ответила я, понимая, чем он сейчас будет играть против меня: тем самым видеороликом, конечно же, который он и снял, чтобы держать меня на поводке, и которое я так и не нашла пока способа удалить. К тому же, усилия могут оказаться напрасными: сейчас все хранят файлы не только на самом аппарате, но и дублируют их в облачные хранилища. Иными словами, я уверена, что существует копия видео в интернете, которое пока что хранится по закрытой ссылке. Но если я доиграюсь, то ролик увидят все остальные… Вряд ли я смогу его стереть без следов и последствий. Нужно найти вариант, при котором Матвей удалил бы его сам, в том числе, из резервных копий. Но как это сделать — я ума не могла приложить. Не представляю себе, как и чем могла бы заставить его стереть такой прекрасный компромат на себя, лишив его власти надо мной.

Хотя он, наверняка, найдёт какую-то другую дрянь, и будет снова ею размахивать надо мной как победным флагом над завоёванной башней… Больно ему нравится…

Играть в меня.

Он же обещал сделать меня своей любимой и послушной игрушкой.

Теперь эту идею он в покое не оставит…

Всё это мне самой, боюсь, всё-таки не разрешить без вмешательства опекуна.

Но только когда он вернётся и мы сможем обстоятельно переговорить на эту щекотливую тему, я не знала…

— Угадай, — ухмыльнулся он, растягивая довольно в дерзкой улыбке свои пухлые порочные губы.

— Выложишь видео? — грустно улыбнулась я.

Как же мне надоело постоянно попадать под этот его пресс. Но я правда очень боялась, что Матвей выложит этот проклятый ролик и испортит мою жизнь.

— Угу, — кивнул он, а затем вдруг втиснул меня в подсобное помещение, где его мама хранила всякие швабры и различную утварь для уборки дома.

— Матвей, что ты…

— Тс-с-с, — приложил он палец к моим губам. — Тихо. Не ори. Хочешь продлить моё молчание?

— М-м-м-да, — промычала я.

— Тогда… Ты знаешь, чего я хочу, — сказал он, убирая свой палец с моих губ и склоняясь ко мне ниже.

Моё сердце забилось быстрее, чем это физически возможно.

Опять?

— А тебе всё равно на то, что я этого делать не хочу и мне… Ну, не будет приятно? — просила я.

— Чего? — изогнул одну бровь Матвей.

Он уже явно летал в мечтах о поцелуях, а тут вопросы неуместные принялась задавать. Он едва не вытягивал губы в предвкушении, мне даже захотелось взять и рассмеяться с его вида. Он ведь реально ждал, что я снова на это поведусь и опять поцелую его.