– Вот этот пункт я бы убрала. Выйдет затратно, а потенциал небольшой.

Илья удовлетворенно кивнул.

– Хорошо.

***

Вадим чувствовал себя отравленным. Но даже так, черт бы его побрал, даже так выжигавшая его проклятая жажда на время была притуплена. Он видел ее. Ему хватит. Пока.

А... Какое унизительное состояние.

Думал ли он, что будет так? Когда женился на дочери Шамаева, жизнь свою строил. Думал, что сможет. Почему нет? Живут же другие так, и он бы жил.

Да, Анна ушла из его жизни, исчезла, оставив пустоту. Но эта пустота могла бы зарасти, заполниться чем-то, зарубцеваться. Если бы он не знал. Но он же знал! Что вот она - рядом и недосягаема. И эта пустота превратилась в голодную бездну, потихоньку пожиравшую его.

Но Вадим еще держался. Он в состоянии был отмести это от себя. Пока в состоянии. Окунуться в дела, зарыться с головой и по возможности не вылезать.

Обратный перелет был погружением в темную воду без воспоминаний. Но он вернулся вовремя. Алишер ждал его. Когда увидел, некоторое время странно смотрел и хмурился. Потом проговорил:

– Ты что, совсем не спал там, что ли?

– Да, не выходило. Не могу в дороге, - вяло отмахнулся Батуров.

Сам знал, что хреново выглядит. Побрился, а все равно щетина пробивалась синевой. Только это было наименьшим из того, что его волновало.

– Я был у Ильи Муратова, - проговорил он, подходя к столу.

– Как он?
– Алишер подался вперед, опираясь на локти, взгляд стал острым.

Он ответил, не поднимая глаз:

– В клинике. С ним все нормально.
– И стал выкладывать на стол бумаги: - Вот это мы обговорили с ним. Кроме этого пункта, все согласовано.

Шамаев придвинул к себе бумаги, некоторое время молча просматривал. Слышно было только шумное дыхание, потом сказал:

– Молодец, хорошая работа.

Батуров кивнул. Да, он много сделал за короткий срок. Но удовлетворения это не принесло. Однако молчание затянулось, потому он решил перевести тему:

– А как дела здесь?

В данный конкретный момент он спрашивал о работе. Потому что, уезжая, оставил в офисе дражайшего родственника тещи Рамильевича целую бригаду специалистов. А сейчас в первую очередь зашел сюда, потом собирался в офис. Не мешало бы знать, с чем столкнется.

Шамаев отвел взгляд в сторону, руки, сложенные на столе, дрогнули.

– Нормально, - проговорил поморщившись.

Потом скупо обрисовал положение тут. В общих чертах, но этого было достаточно. Вадим кивнул.

– Я понял.

– Хорошо.

Сейчас Алишер выглядел усталым. Неудивительно. Активизировались в клане те, кто поддерживал Ильдара. Родня, мать их. Но для Батурова это ничего не меняло. Он не собирался тормозить или в угоду кому-то сворачивать разбирательство. Ильдар получит сполна.

На некоторое время повисло молчание, наконец Батуров сказал:

– Я сейчас в офис. Есть что-то еще?

– Да, - нехотя обронил Шамаев.
– Подожди.

И потер глаза. Вадим сел обратно, а тот начал:

– Алина.

Чеееееерт. Он медленно выдохнул в сторону, чувствуя, как его заливает тошным ощущением, что самого главного он еще не услышал. Хотелось встать и уйти, однако он застыл, глядя на тестя.

– Она в клинике, - тот медленно ронял слова, смотрел при этом в сторону.
– Алина в порядке, мать с ней.

Смесь досады, протеста и бессильной ярости разливались внутри, подтравливая его. Но ведь он мужчина. Мужчина, мать его. Должен выдержать все.

– Пока ничего нового, - проговорил Алишер и перевел на него взгляд.

Вадим застыл на мгновение, непросто оказалось подавить все эмоции, однако он справился. Сказал безэмоционально:

– Я навещу ее.
– И встал.

Тесть некоторое время пристально вглядывался в его лицо, потом кивнул. А Вадим направился к выходу. Выйдя на улицу, остановился у своей машины. Положил руки на капот и застыл, опустив голову.

Адски хотелось курить, он вытащил сигарету, но подкуривать не стал. Так и стоял, разминая ее в пальцах, пока не выбросил. Потом сел в машину и резко захлопнул дверь. Сидел еще минуту, а потом поехал в клинику.

***

Сначала он хотел поговорить с врачом.

Прошел по коридору, мрачно оглядывая стильный интерьер, постучался и сразу вошел. Женщина поднялась навстречу.

– Добрый день, Вадим Евгеньевич.

Он кивнул.

– Присаживайтесь, пожалуйста, - легкая растерянность в голосе.