К этому возрасту я уже продумал весь маршрут. Я узнал, что, кроме самолета, мне придется ехать около десяти дней на магнитном поезде, а позже около шести суток идти пешком. Шесть суток при худшем раскладе и худших погодных условиях, а так можно справиться и за пять.

Я продал дом за половину его стоимости, лишь бы его быстрее купили… Мне хотелось, чтобы я сюда никогда не возвращался, хотелось, чтобы ничего от этого места меня не держало в мысленной проволоке. Я успел продать дом заранее, через восемь дней был самолет. Пришлось два дня спать на улице, ведь не было где ночевать, но потом меня приютил один дедушка на пару дней.

Я никому не рассказывал о своей поездке, никто и слова не знал о Божьих Садах, ни у кого, кроме меня, не было «карты сокровищ», ведь она была в голове. Это была идея, смысл, вера, которую я вынашивал все эти годы. Не было ни одного человека, который был бы достоин этой веры. Но если бы Аша была рядом…

* * *

Этот милый дедушка подбросил меня до аэродрома, сверкающего от песка, который усеял всю асфальтированную дорогу, предназначенную для разгона самолетов. Дед поддержал меня, хотя знакомы мы были всего пару дней. «Надеюсь ты обретешь там то, чего тебе так не хватает», — пробормотал он, почти не открывая рта с запущенной седой бородой. «Вот знаешь, жизнь-то я прожил, а чего толку? Что после меня останется, кроме выточенных деталей на заводе? О ком мне заботиться, коли детей у меня даже нет? Проживи эту жизнь достойно! Выбейся в люди, я верю в тебя.».

Слова были трогательны, меня пробило на слезинку, но я быстренько ее смахнул, чтоб никто не увидел. Так много похожих людей, которые после себя и оставить ничего не могут, кроме проделанной работы. А какие-то успехи, какие-либо достижения? Куда они подевались с течением лет? Я так не хочу, я точно хочу чего-то достичь. Такие мысли у меня тогда были.

* * *

Я пропущу рассказы про дорогу и просто укажу на некоторые моменты в дороге, которые попали в мое поле зрения. По дороге я видел мало угрюмых людей. Казалось, что, покидая мой «гниющий остров», я покидал и гниющих людей в том числе.

В самолете был отзывчивый пилот, с которым мы проболтали половину поездки. В поезде я повстречал молодую компанию, которая собралась путешествовать. Они были так добры ко мне. Мы много играли в карты, смеялись и просто душевно молчали. Я почувствовал себя намного младше рядом с ними, моя и так впечатлительная душа стала еще мягче. Бывают же такие хорошие «эпизодные» люди и компании!

Когда же я шел пешком, мне попадались попутчики, которые провозили меня пару километров. Некоторые меня угощали сэндвичами, хотя я даже не просил! Неужели настолько влияет твое место обитания? Неужели я и правда жил в плохом месте? А если и так, то как изменить мой остров?

* * *

И вот, я оказался тут, перед вами. Легчайший путь, который казался мне недосягаемым. Такая быстрая дорога, которая до путешествия мне казалось глубинным адом с медленно протекающим временем. Такие дивные разговоры и интересные люди, которые до отправления казались молчащими манекенами, не умеющие поддержать беседу. Ведь многие мне говорили, что здесь будет тяжело, что путь будет долгим и мучительным, что это не стоит тех денег, что это не стоит всех сил, которые я потратил за эти годы.

Многие меня хотели остановить. И даже моя мать.

Во время этого путешествия я стал ее немного понимать. Скорее всего, она боялась одиночества. В последние годы у нее оставался только я и брат Хатико, больше никого! Возможно, отпустив меня и не пропагандируя плохие предубеждения на счет Божьих земель, мое отбытие оторвало бы кусочек ее души. Возможно, убежав от нее, я создал бы одного самого несчастного человека, который бы осознал, что она не права. Прибудь бы я сюда раньше, я бы отправлял ей весточки, которые доходили бы до нее в течении года. А по прибытию письма, пожелтевшая бумага мокла в материнских слезах. От горечи поражения, от горечи гордости, от горечи предубеждения.

Но она в этом не виновата, она такова. Много жестов и вещей мы понимаем через годы, некоторые через день, через два, некоторые понимаем, когда уже поздно. Многие события и за жизнь в голове не укладываются. Но главное — это принять и не корить себя за глупость. Прощение всегда внутри нас, ради него не придется идти на причащение. Его нужно найти.

— Хочешь я позову к нам еще одного собеседника? Я думаю, ей есть что рассказать.

Мы сидим на лавочке у большого деревянного стола и ложками поедаем мед, запивая чаем. Попутно я рассказываю ему свою историю. Это место сделано внутри громадного дуба. Вокруг нас бегают насекомые, белки, кошки играются с собаками, а если вглядеться подальше в поле — можно заметить маленького львенка, который убежал от мамы изучать мир самостоятельно. На самом деле, для своей истории мне и рта не приходится открывать, он все слышит через мою черепную коробку, он просто смотрит мне в глаза и все понимает. Все это — оно как во сне. Даже сейчас мне не вериться в это.

На крестике, который был отмечен на карте во сне Аши, меня встретили два ничем не примечательных человека, которые метлами подметали опавшие желтые листья. Сзади них был колючий куст крапивы, т. е. пути вперед уже не было. Они были одеты в жилетки, каски и строительные штаны, будто только пришли с обычного завода, но к удивлению, они были в хорошем и улыбчивом настроении. При вопросе о том, где находятся Божьи сады они мне ответили крайне интригующе: «Знаешь, многие пытались найти их, но так и не нашли. Одна девчонка прошла и то давно уже… Новых посетителей так и не было. Ну а ты если устал, то возвращайся домой, дружок, выспишься, отдохнешь!»