— Пока не знаю, но у нас есть время подумать, — Энди краем глаза следил за мальчишкой — тот лежал на крыше рубки и разглядывал в бинокль первые, еще бледные, звезды. Похоже, чересчур глубокие намеки и непонятный разговор абсолютно не интересовали Гру.

— Ладно, пока меня куда больше интересует ремонт и запас топлива, — шкипер глянул на барку. — Да и вообще пора бы готовить ужин.

— Помогу вдове с бельем и займемся жратвой, — пообещал Энди и перебрался на барку.

Поосторожнее выжимай, совсем сносились штаны, — предупредила прачка.

— Самым нежнейшим образом, — Энди осторожно встряхнул штаны и повесил на натянутую бечеву

— Вы бы нормальных прищепок сделали, что ли, — проворчала вдова, закрепляя ценный предмет обмундирования. — Прищепок нет, совести нет… Опять мне, убогой, косточки перемывали?

— Делились всеобщим восхищением, — не стал отрицать рулевой, разглядывая пару заштопанных до невозможности носков. — Вы, дорогая леди, стали убийственно хороши. Сущее украшение нашей экспедиции

— Брехло. Я не из этой моды барышня.

Несмотря на термин из вдовье-бесхостого лексикона, смысл был вполне понятен. Встряхивая ветхие носки, Энди еще раз взглянул на спутницу. Узкое лицо, почти до неестественности огромные глаза, по-девичьи острый подбородок, высокая хрупкая шея, узкие плечи, легкое, но не выглядящее миниатюрным, тело. Длинные ноги… Она не то что красива, она чарующе воздушна. Этакая странная, обратная привлекательность, противостоящая любым канонам моды, турнюрам, корсетам и пышным завивкам. Даже волосы, отросшие чуть ниже плеч, вечно взлохмаченные, вполне уместны. Нет, не уместны. Необходимы, как точно подготовленный, завершающий удар фрейм-бола.

— Слушай, ты хороша. Может, и не убийственно, но определенно хороша. Я человек болотный, склонный к тинной созерцательности, но вот так и скажу. Ты тоже ведьма. Эльфийская. Невесомая и красивая.

— Готов влюбиться?

Энди засмеялся:

— Знаешь же, что нет. Я вообще не влюбчив. Хватит с тебя шкипера.

— Страдает, старый козел? — Хатидже сердито прищепила очередную рубашку — Как к барышням уползать, так он первый. Ну, или второй. Док, кажется, его обошел.

— Непреодолимая магия островных отрав, — Энди вытряхнул бельевую корзину. — Не будь злопамятной. Мы все были хороши.

Вдова промолчала. По некоторым недомолвкам Энди догадывался, что на пиру приключалось разное, и суровая леди из-за стола тоже отлучалась. Со шкипером уж определенно, случались ли прогулки с Доком или с обоими джентльменами, уточнять не стоило. Возможно, это все бред отравленного сознания, и вообще лучше не вспоминать.

— Со временем забудется, — сказала вдова, глядя на алеющее закатными лучами море.

— Я вот что хотела спросить, Энди. Если сочтешь наглостью, можешь сразу послать. Царица

— она была настоящая?

— Вполне. Я был весьма нетрезв, по-моему, и она тоже. Нов том, что Ки была настоящая у меня нет сомнений. Это-то и обидно. А почему ты спрашиваешь?

Хатидже убрала с глаз непослушные пряди, пожала плечами:

— Рано или поздно мне придется сойти с «Ноль-Двенадцатого». И отыскать себе что-то вроде дома. Я бы не хотела, чтобы мне потом стало нестерпимо обидно. Не хочу обмануться. Слишком часто самое лучшее оказывается пьяным бредом.

— Понимаю. Ошибиться легко, что верно, то верно. Ну, можешь на меня рассчитывать. Оценим ситуацию, сложившуюся на жизненном столе общими усилиями. Ночные и дневные глаза всегда получше чем какие-то одни.

— Сволочь ты. Тинный ящер и жаб. Ноя, пожалуй, поверю.

— Отлично. Пошли, вода для супа уже вскипела.

— Мгновение. Раз мы уж затронули эту тему, еще один вопрос. Мелкий. Барышни на острове действительно… поросятки? Я их в трезвом виде так и не увидела.

— В них порядком свинского. Объяснить трудно, но, да, весьма и весьма поросятки. А что?

— Я с одной, кажется, целовалась, — задумчиво объяснила вдова.

— Женщина, да ты вообще спятила!? Считай, я этого не слышал.

— Что такого? Я дама столичная, глубоко порочная. Хотелось попробовать. И не крути хлебалом, можно подумать со страстными стонами крыть свиней это вполне нормально, а целовать — полный ужас и не комильфо.

— Черт знает что за бесстыдство. Ладно, мне-то что: я ни с тобой, ни со свиньями целоваться не собираюсь. У нас на Болотах такое не принято. Все, пошли к котлу

Энди подловил момент с удачной волной и перепрыгнул на корму катера, вдове напрягаться не пришлось — играючи перешла по буксирному канату. Вот-вот, суть ангелицы непорочной…