Полли в покоях уже не было, равно как и Жакара, но я почему-то и не сомневалась, что никого не застанем. Тот факт, что стол сервирован на одну персону, тоже не удивил, равно как и выставленные на полу миски.

Всё, что случилось дальше… в общем, светлость, она светлость и есть!

А произошло следующее: герцог Кернский подвёл к столу, усадил на место, которое именно ему, Дантосу, предназначалось, после подхватил драконьи миски и тоже за стол уселся. И спросил с невинной улыбкой:

– Вилкой поделишься?

А у меня их как раз две было – обычная и для десерта.

Улыбку сдержать не смогла. Но покачала головой и потянулась в намерении отнять у Дантоса миски, потому что… ну перебор это. Он же герцог, потомственный аристократ…

– Даже не думай, – строго сообщили мне. Тоже навстречу потянулись и ловко украли одну из вилок. Ту, что побольше.

– Дан, не надо.

Блондин прищурил глаза, и я сдалась. Ну не хочешь – как хочешь.

Зато едва приступили к завтраку, в тишине гостиной прозвучало:

– Мм-м… Мм-м!!!

– Что? – спросила удивлённо.

– Тебя вкусней кормят!

Я не могла не рассмеяться – позёр. Правда, на этом хорошее закончилось…

– Ты намерена снова превратиться в дракона? – прямо спросил Дантос. И хотя его тон был нейтральным, а лицо спокойным, я очень чётко почувствовала напряжение.

Ответила виноватой улыбкой и вновь к уничтожению омлета вернулась, отмечая по ходу – мне столько не съесть, не поместится. Вот только герцога Кернского улыбка не удовлетворила.

– Астра… – позвал он.

Пришлось оторвать взгляд от тарелки и сказать:

– Так надо.

– То есть?

Я поморщилась и попыталась опять к завтраку вернуться, но кое-кто отступать отказывался.

– Я могу ввести тебя в дом в качестве дальней, вернее – очень дальней родственницы. За пару дней подготовлю инсценировку твоего приезда, сделаю документы и…

– А дракон? – перебила я.

– Дракон отправится на родину. Потому что при всей нашей любви обеспечить должный уход мы неспособны. Ведь дракону простор нужен, возможность охотиться и общаться с сородичами. К тому же ошейник запрещал рост, а теперь, когда барьера нет, наша маленькая девочка начнёт стремительно расти, чтобы через пару лет превратиться в настоящую, большую драконицу.

– Складно врёшь…

– То есть ты согласна?

Я вздохнула и отрицательно качнула головой.

– Дан, я не готова даже обсуждать этот вопрос.

– Почему?

Опять вздохнула, опять головой покачала. Ну что ему сказать? Правду блондин не оценит, а лгать так не хочется.

– Ты не хочешь оставаться в моём доме?

Я промолчала. И тут же схлопотала новый прямой вопрос:

– Тебя кто-то ждёт?

Врать по-прежнему не хотелось, но я… я кивнула. Впрочем, это не совсем ложь. Меня действительно ждут… огромные неприятности.

Герцог Кернский не дрогнул, не отвёл взгляда, и вообще… он остался совершенно невозмутим. И столь же невозмутимо сказал:

– Прости, но я тебя не отпущу.

Что? Мне послышалось?

– Не отпущу, – повторил блондин. – Если тебе нужно встретиться с родными, поедем вместе. Остальное – даже не надейся.

– Что значит «остальное»?

– То и значит, – «ёмко» ответили мне. И, как ни в чём не бывало, принялись уплетать драконий завтрак. – Уф… а ведь в самом деле вкусней, чем у меня.

Я хотела возразить. Не насчёт завтрака, а насчёт заявок одного блондинистого тирана. Но подумала и промолчала – зачем отнимать у человека надежду?

«Бес меня пожри, да зачем я вообще правду ему сказала?!»

Омлет всё-таки не осилила, салат и копчёные колбаски тоже. Зато реквизировала герцогский чай! И пирожное, которое вообще-то к драконьему завтраку прилагалось, умыкнула. Дан не возражал.

А вот когда встала, потянулась и шагнула к двери, ведущей в кабинет, через который можно попасть в спальню, герцог Кернский сказал:

– Нет. Не надо. Останься.

Пришлось остановиться и ответить.

– Дан, ты не понимаешь.

– Так объясни.

Объяснять не хотелось. Вот вообще. Ни капельки, ничуточки!

– После того как ты сожгла рисунки, я очень внимательно просмотрел те книги, которые были открыты на момент моего ухода. Я видел тот узор и рассуждения о метаморфах читал. Но я не поверил. А теперь…

– Ты этого не говорил.

Дантос вопросительно изогнул бровь, а я…

– Ты этого не говорил, а я не слышала.