— Вы слышали про арену Заречную?

— Нет, — я перевел взгляд на Георгия.

— А там про вас слышали. Она престижней этой, и гости там бывают более знатные. Расположена за Кубанью. На ферме моего покровителя. Уже не раз, и не два я слышал от наших гостей, что они бы хотели видеть вас среди дуэлянтов, — он протянул мне визитку, — если захотите поучаствовать, звоните. Платят там в среднем в пять-шесть раз больше, чем тут.

— Так много? Это почему же?

— Дуэли там проходят, — он загадочно улыбнулся, — с очень специфическими противниками.

— О чем это вы?

— Не могу раскрывать интригу. Узнаете, если решитесь прийти.

— Я подумаю, — холодно бросил я, не спуская глаз с Хлебова, — а теперь, если вы не против, борон, я хотел бы переговорить с Борисом. Наедине.

Хлебов нахмурился.

— О! Да! Конечно! Прошу прощения, — улыбнулся Георгий, — да мне и самому пора. Нужно найти новых зверей. А это будет непросто. Ваше благородие, — поклонился он мне, — бывай, Хлебов.

Георгий Греков торопливо зашагал прочь.

— И вам не хворать, — бросил ему вслед Хлебов.

Когда вся группа рабочих разбежалась по другим делам, а грузовик, натужно зарычал двигателем и медленно поехал вон с парковки дома отдыха, мы с Хлебовым прошли внутрь.

— Если хотите поболтать, то может, выпьем? — проговорил он, — у меня тут в столовой припрятана бутылка отличного вискаря.

— Пас.

— Ну как знаете, — пожал он плечами.

Я занял столик у окна, забросил ногу на ногу. Ножны с проводником положил на видное место так, чтобы извлечь клинок было легко в любой момент. Хлебов же некоторое время суетился за витриной кафетерия. Обычно, за стеклом там стояли готовые блюда, но сейчас было совершенно пусто.

— Ах вот она! — он радостно поднял руку, потряс бутылкой, — я уж думал, спер кто. Не доверяю я этим поварихам.

— Зачем же оставляешь здесь бутылку?

— Ну должен же я как-то проверить, можно им верить или нет? — засмеялся Хлебов.

Приложившись к бутылке прямо с горла, он прошел к моему столику, сел напротив. Громко поставил вискарь на столешницу.

— Ты солгал мне про это, — я указал на проводник, — он безопасен.

Хлебов хмуро смотрел на меня.

— Неужели ты думал, — продолжал я, — что я не проверю?

— Нет-нет, — Хлебов изобразил растерянность, — что вы. Я надеялся, что проверите.

— И какого результата ты ожидал?

— Ну, — он внимательно посмотрел на меня, — я допускаю, что Хлодвиг не так глуп, чтобы избавиться от вас таким примитивным способом. Я просто хотел предостеречь…

— А карнозавры? — перебил его я.

— Вы намекаете, — удивленно округлил он глаза, — что это я их выпустил?! Но зачем бы мне это делать?! Это ж моя арена! Да и ключи от клеток и ворот у барона Грекова. Он у нас по зверюшкам.

— Опережаешь мои мысли, — я улыбнулся, — я даже не успел ничего сказать о карнозаврах, а ты уже разговорился сам. Волнуешься, да?

Хлебов молчал, хмуро смотрел на меня.

— Угу, конечно, волнуешься. — поджал я губы, — тебе пришлось вскрыть замки вручную. Зачем? Это я скоро узнаю. Узнаю, какой программой руководствовались эти зверюшки.

— А вы разбираетесь в анатомии магических животных, вашбродие, — сузил глаза Хлебов, — взяли их ядра, верно?

— Верно.

Он некоторое время молчал, смотрел на меня. Потом, наконец, проговорил:

— Этих зверей привез Греков. Отдайте мне ядра. Я проверю их сам у надежного человека. И мы с вами все выясним.

— Нет, Борис, — я встал, взял проводник, — я больше не верю тебе. Этой лжи мне вполне достаточно, чтобы сделать вывод. А я полагаю, что лжешь ты часто. Я бы сказал, постоянно.

Борис молчал.

— Мы больше не работаем. Денег за убийство тварей мне от тебя не нужно. Прощай.

Я направился к выходу. Борис не сказал ни слова. Тихо проводил меня взглядом. Я чувствовал, как его маленькие внимательные глазки сверлят мою спину.

— Вот млять! — не выдержал он, — я ж спасти тебя пытаюсь, баран! Ты сам не понимаешь, с кем ты играешь!

— Что ты сказал? — обернулся я.

— Без меня ты сдохнешь, — он злобно оскалился, вскочил из-за стола — не выдержишь тут и недели! Ты не знаешь, кто за тобой охотится!

Я решительно зашагал к Хлебову, со звоном извлек проводник из ножен. А потом направил на здоровяка. Острие стилета засветилось.

Хлебов схватился за лицо, согнулся и зашипел от боли.

— Вот что полагается, за оскорбление дворянина, смерд, — проговорил я сквозь стиснутые зубы.