Когда он закончил расставлять книги – Коля уже спал, отвернувшись лицом к спинке дивана. Или притворялся, что спит. Василевский желания отдохнуть в себе не нашёл, он был слишком обеспокоен.

***

А Клаэс в самом деле уснул. Это получилось само собой, против его воли. Он ощутил себя ужасно измученным, выжатым, как лимон, и сознание отключилось. И вновь вороньё не давало покоя. Клаэс лежал на холодной, сырой после дождя земле под пасмурным небом и был как будто бы мёртв, шевельнуться не мог, но всё видел и понимал. Над ним кружила кромешная стая, больше похожая на чёрную движущуюся воронку. Птицы без умолку галдели, и их крики напоминали злорадствующий хриплый хохот. Вероятно, вороны всё же приняли его за труп, потому что налетели все разом и начали в клочья рвать одежду, жадно драть кожу, сухожилия, отщипывать куски мяса. Боль была невероятно реальной, Клаэс хотел закричать, но даже это оказалось ему не под силу. Его пожирали заживо, обгладывали до костей. Одна из ворон приземлилась на лоб, потопталась немного, повертела головой, прицеливаясь, и клювом вырвала левый глаз.

3. ПРОБУЖДЕНИЕ.

Очнувшись, Клаэс рывком принимает сидячее положение и машинально накрывает ладонью левую часть лица. Минуты две он вообще не двигается. Скоро он осознаёт, что весь насквозь сырой от холодного пота. А ощущения по телу такие, будто как минимум в крапиву с головой нырнуть довелось. Каждая клеточка пищит от жгучей, щиплющей боли. Наверное, просто спал в неудобном положении. Удивительно, но разум всё ещё подбирал происходящему логические оправдания. Окончательно придя в себя, Андер окидывает сосредоточенным взглядом комнату. Крыса-альбинос возится в ногах поверх одеяла. Все вещи на своих местах, пол тщательно подметён, и это вынуждает заподозрить, что ночной кошмар тоже оказался всего лишь сном, но разбитое зеркало разубеждает в этом. Клаэс видит себя в нём со своего спального места. Отражение искажено из-за сколов и трещин, лицо кажется пугающе перекошенным. Он также вспоминает появление Сергея и сразу догадывается о мотивах, приведших его сюда, будто бы доктор лично всё ему разъяснил. Что ж, учитывая минувшую ночь, Клаэс начинает размышлять о том, что помощь ему действительно не помешает, и не только дружеская, но и профессиональная. Вдруг он по-настоящему не здоров и сам учинил хаос в приступе неосознанного, неконтролируемого бешенства… Об этом свидетельствуют разбитые кулаки. Клаэс знает наверняка, что Василевский думает по этому поводу, из-за чего совсем не хочется выходить из комнаты и встречаться с ним. Будут косые взгляды, сочувствие и предложение каких-нибудь таблеток. Это Клаэсу тоже известно, как и то, что Сергей сейчас сидит на скамейке в огороде и пьёт кофе из термоса. Информация поступает на следующем после интуиции уровне, это не предположения, а безоговорочная уверенность. Если по-хорошему, то доктора стоит поблагодарить. Неизвестно, что бы могло произойти, если бы он не появился. Руководствуясь чувством долга, Клаэс поднимается, надевает рубашку, брюки и бредёт на улицу. Андер не удивляется и не пугается от того, что предчувствие его не обмануло.

— Доброе утро, — безрадостно говорит Сергей и немного отодвигается, уступая Клаэсу место рядом с собой. — Хочешь кофе? Он ещё тёплый.

— Вы не ложились?

— Нет. Мне плохо спится в незнакомой обстановке. Как ты себя чувствуешь?

Доктор, как и ожидалось, смотрит на Клаэса с жалостью. Андеру становится тошно от этого взгляда. Так смотрят на безнадёжно больных, умирающих людей, которые продолжают надеяться, что всё будет хорошо, и недуг, несомненно, отступит, стоит лишь ещё немного выждать. Клаэсу хочется попытаться оправдать себя, начать уверять, что он ничего не делал, но как же абсурдно это будет выглядеть со стороны. Отчаянное отрицание вызовет лишь больше опасений. К тому же он и сам не полностью уверен в этом.

— Вы верите в призраков? — неожиданно спрашивает Клаэс, садясь на скамейку.

— Странный вопрос, никогда не думал об этом.

— Сейчас подумайте.

— Что ж, я склонен считать, что все монстры существуют только в наших головах. И иногда овладевают нами. Я имею в виду не одержимость демонами или что-то подобное, а особенности психики. Это очень тонкая материя. Из-за нарушений в ней люди становятся убийцами, жестокими садистами…

— А в колдовство? — Перебивает Клаэс.

— А что ты под ним подразумеваешь?

— Вам Наум никогда не казался странным?

— Я совсем не понимаю, к чему ты клонишь…

— Может, он говорил о чём-то таком, чего не мог знать, но что потом оказывалось правдой. Не замечали?

— Тогда ты говоришь не о колдовстве, а об экстрасенсорике, но я отрицаю её существование. Часто встречаются шарлатаны, которые пользуются врождённой человеческой наивностью, и им готовы платить большие деньги за возможность прикоснуться к чему-то неизведанному. А ещё люди подвластны внушению. Если им очень долго рассказывать про выдуманное чудовище или наоборот — всесильного спасителя, то они, в конце концов, поверят и начнут поклоняться ему.

— Подумайте получше.

Сергей вдруг встревожился и взглянул на Клаэса уже в смятении. В памяти всплыл странный случай. Василевский всё ещё жил со своей супругой и считал, что у них прекрасные отношения. Лишь сейчас, сидя рядом с младшим Андреевым, который пристально смотрел ему в глаза, доктор Василевский вспомнил, как точно так же на него смотрел Наум. В тот день он подметал опавшие листья во дворе клиники, но замер, когда Сергей проходил мимо. Тогда Наум очень тихо назвал Василевскому адрес и велел быть там в конкретное время. Сергей сам не знал, почему, но в тот же момент вызвал такси и отправился к назначенному месту. С того дня прошло уже три с лишним года, припомнить все подробности оказалось нелегко, но тогда доктор находился будто бы в состоянии транса. По названному Наумом адресу он увидел свою жену, целующуюся с незнакомым мужчиной у подъезда. Доктор в ту пору был так подавлен, что как-то само собой вылетело из головы поинтересоваться у Наума, откуда он узнал о тайном романе. Если хорошенько подумать, то он и супругу Василевского не мог знать в лицо…

— Я не знаю, Коля.

— Ладно, забудьте. Я видел вино на кухне. Можно открою?

— Ты вернёшься со мной сегодня в город?

— Да.

— Тогда открывай.

В полдень они вышли на перрон. Поезд не задержался и прибыл ровно к назначенному времени. Клаэс молчал, Сергей тоже ни разу не предпринял попытку начать беседу. Доктор лишь иногда отвлекался от страниц книги по практической психологии и тайком поглядывал на сидящего напротив мрачного Андера, который неотрывно смотрел в окно и периодически прикладывался к бутылке. Когда они вернулись в город, Василевский предложил подвезти Клаэса до его дома на такси, но тот предсказуемо отказался.

Чтобы дойти до квартиры пришлось задействовать все резервные источники жизненных сил. Время от времени Андер буквально выпадал из реальности, пока ноги по инерции несли его вперёд по известному маршруту, а путь от вокзала пролегал не близкий. Клаэс пообещал себе, что, добравшись до кровати, не станет реагировать вообще ни на какие происходящие явления, сколь бы настырными и жуткими они ни были.

Приближаясь к кинотеатру, он видит у входа стайку пёстрых школьников и узнаёт среди них племянницу Сергея. Её тяжело не приметить. У Адли длинные вьющиеся волосы, покрашенные в едко-розовый цвет. Рядом с ней четверо звонко хихикающих одноклассниц. Клаэс, не мешкая, разворачивается и идёт обратно, рассчитывая завернуть за угол и сделать крюк, чтобы избежать встречи, но его манёвр терпит крах. Адли тоже успевает заметить его и узнать. Девочка радостно выкрикивает второе имя Клаэса и мчится к нему. Можно было бы идти дальше, притворившись, что он – это вовсе не он, ну или что не расслышал на крайний случай.