Шрифт:
Я напряглась:
– Некоторые считают, что магия не может использовать эмоции фейри. Что эмоции фейри и есть магия.
– Это почти так. Большинство эмоций фейри – магия в чистом виде. Но есть одна эмоция, которая отличается от остальных. Более первобытная, более древняя, чем любая другая.
– Страх, – выпалила я.
– Да, – прошептал лорд Балор. – Не любовь, не счастье и не гнев. Страх предшествовал всему. Когда Лилит открыла глаза в саду Эдема, это было первое, что она почувствовала. Приступ страха.
– И что умеет эта семейная линия?
– Применять страх фейри в своей магии.
– Как?
– По-разному… – Его голос дрогнул. – Каждый использовал это по-своему. Конечно, древние фейри были не особо рады такой способности и убивали любого фейри, которые ею владели. Но кое-кто выжил. И у них были дети. Насколько я знаю, сейчас в живых остались двое.
– Кто они?
– Один… – Внезапный скрип заставил его остановиться и вытаращить глаза. – Она идет. – Его губы задрожали. – Убей меня, ты обещала!
Мы не закончили. Остался еще один вопрос.
– Лорд Балор, вы знаете, кто вас предал? Шпион среди повстанцев?
– Нет, – пробормотал он. – Прошу. Она здесь.
Мой пульс участился, я обернулась. В дверях стояла старуха, уставившись на меня молочно-белыми глазами. Длинные седые пряди спадали на лицо, кожа была темно-синей.
– Мне показалось, что я почуяла в своем логове пикси, – прохрипела она.
Я вздрогнула.
– Убей меня! – закричал Гормал.
Молниеносным движением я вонзила клинок в яремную вену, в воздух брызнула кровь. В ту же секунду моей шеи сзади коснулось что-то шелковистое. Голова закружилась, сознание затуманилось, мучительная пустота снедала грудь, как раковая опухоль. Я заморгала и уставилась на мужчину, его губы беззвучно шевелились. Тело сковала усталость. Мне нужно прилечь…
Я опустилась на пол, зеркальце выскользнуло из пальцев, пустота грызла ребра. Зубчатая пустота. Почему мы мирились со всей этой болью в жизни? Почему матери не сворачивали шеи младенцам сразу после рождения? Это лучше, чем позволять им жить в аду…
Краем глаза я заметила какое-то движение и, повернув голову, увидела старуху. Теперь она ползла на восьми тонких ногах, четыре из которых заканчивались ладонями с длинными пальцами.
– Ну и что тут у нас? – Она суетилась вокруг меня, из ее рта сыпались белые нити. Старуха ловко подхватывала их и обматывала мои руки, прижимая к телу, потом занялась ногами. Меня охватило сильнейшее отчаяние, ощущение, что я разлагаюсь изнутри – гнию в полном одиночестве.
Старуха присела на корточки, глядя на меня молочно-белыми глазами. Когда она открыла рот, я заметила внутри мандибулы [26] .
– Сама Повелительница Ужаса, – прошептала старуха, и по моей коже словно поползли тысячи муравьев. – Король хочет видеть тебя живой или мертвой… Интересно, что он предпочтет? Мертвой? Или живой?
Мертвой. Пожалуйста.
– Я чую твое отчаяние, пикси. И это славный пир.
Слеза скатилась по моей щеке, мне отчаянно захотелось добраться до кинжала. Я могла бы покончить с собой, окажись чуть проворнее.
26
Верхние парные челюсти у членистоногих.
– Но другие недооценивали тебя раньше, не так ли, малютка пикси? Я не Рикс. Я гораздо старше и мудрее. Когда я вижу угрозу, то устраняю ее.
Краем глаза я заметила какое-то движение. Уродливый извилистый хвост с большим жалом на конце изогнулся и внезапно ударил меня в горло. Я задохнулась от боли.
– Ты умрешь, Повелительница Ужаса, – прохрипела следовательница, нависая надо мной. – Как и хотела. Процесс будет отнюдь не безболезненным. Мой яд редко бывает милосерден…
Онемение распространялось по шее и вниз по плечу, кожу покалывало. Ничего страшного. Просто небольшой зуд. Это принесет забвение, которого я жаждала. Следовательница металась то влево, то вправо, небрежно опутывая меня нитями отчаяния. Ее ноги царапали каменный пол с неприятным звуком. Скоро все закончится. Онемение добралось до левой руки. Шея начала гореть, будто кто-то приложил к ней раскаленный уголь. Я застонала. Следовательница захихикала.
Боль распространялась. Плечо. Рука. Другая рука. Пальцы. Тело забилось в агонии. Я корчилась на полу, стонала; дыхание было слишком слабым, чтобы закричать. Теперь боль пульсировала в черепе, затмевая рассудок. Я хотела только одного: чтобы это прекратилось. Мой взгляд упал на предмет, лежащий на полу. Зеркальце, которое я уронила. И я увидела краешек отражения. В отчаянии дернулась к нему, ища того единственного, кто поможет мне унять боль…
Перед глазами все плыло, сквозь туман я разглядела лица пятерых фейри.
– Откуда она взялась, черт подери? – вскрикнул Нериус.
Роан присел на корточки и обнял меня, окутав своим мшистым запахом:
– Кассандра, что с тобой?
Даже в его объятиях мучительное чувство изоляции поглощало разум, увлекая в бездну.
– Убей меня, – прошептала я.
Послышался жуткий вой, пронизывая меня до мозга костей. Резкие вопли смешались в воздухе.
Затем раздался голос Элрин:
– Что это за звук?
– Это банши кричат в катакомбах, – ответил Абеллио. – Они предвещают смерть. Они никогда не ошибаются.