Принято считать, что зима на севере долгая, лютая и холодная. Мурманск – самый крупный город Заполярья, но зима в нем, пусть и действительно долгая, но далеко не самая холодная, по сравнению с большинством регионов России. Что касаемо температур, зима в Мурманске мягкая. И от того, во второй половине зимы побережье Кольского залива накрывают метели и снегопады. Но это будет позже, по окончании полярной ночи, а в предверие этой ночи, особенно в начале зимы, на улицах весьма слякотно. Постоянные снежные циклоны то и дело скрывают слякоть, даря уверенное чувство белоснежной чистоты. А почти не прогреваемая летом земля вечной мерзлоты, быстро сковывает грязь льдом. Так, теплая в воздухе, но холодная на почве, зима дарит белоснежную чистоту.

Знает ли мой дорогой читатель, что северное сияние вовсе не обязательное явление глубокой зимней ночи? И пусть отличительная часть Заполярья, это полярная ночь, к коей мы ещё вернёмся, но всё же, зима не заявляет авторских прав на северное сияние. Скажу больше, моё первое знакомство с сиим чудом природы состоялось поздним вечером сентября, когда возвращаясь с прогулки, я едва обратил бы внимание на полосу в небе, но внимание обратила моя дочка. «Папа, это полоса не от самолета» заявила она. И стоило мне присмотреться, как я увидел едва заметные переливы зелёных оттенков. Конечно же все великолепие северного сияния можно увидеть только зимой, находясь за городом, вне власти фонарей, в безветренную морозную погоду. Именно в мороз, на ясном ночном небосводе, будто малахитовый змей ползет по небу. Это на картинках и в фильмах северное сияние полоса с отголосками свечения вверх. В жизни такое встречается реже. Чаще это широкая полоса, то расслаивающаяся, то расползающаяся и раздваивающаяся. Хотя, может это особенность свечения именно Кольского региона, ведь мы находимся прямо под этим чудом. И может от того, не всегда можем лицезреть лепестки, устремленные вверх от полосы.

Отпуск у Солнца – еще одна отличительная черта арктических широт. Как стремительно год приближается к окончанию, подводя итоги и торопя нас завершить те или иные дела, так же стремительно в Заполярье сокращается день. И в первых днях декабря, солнце окончательно покидает взоры людей, как бы уходя на отдых. Возвращается оно на небосвод сразу же по окончанию новогодних праздников, сигнализируя о начале нового трудового периода.

Труд, кстати, не пугает северного человека. Северянин не умеет ленится. Вообще север проверяет людей на излом. Слабый и ленивый уезжает отсюда быстро. Но трудолюбивый приживется и всегда найдёт заработок. Суровый климат не терпит халатности, не позволяет делать "как-нибудь" или "тяп-ляп". И от того человек, именно человек, а не лентяй или пройдоха, может здесь выжить, обустроиться и встать на ноги.

Из моих наблюдений могу сказать, что как нигде более часто вам остановятся на дороге и спросят, всё ли в порядке. И это невзирая на то, включены или нет аварийные сигнальные огни. Возможно я ошибаюсь, но холодный север полон приветливых и теплых людей. Это мои наблюдения. Прожив в Заполярье несколько лет, я и сам научился быть вежливее, терпимее и внимательнее к людям, особенно на дороге. Всегда остановиться и поинтересоваться, все ли в порядке у стоящего на обочине автолюбителя. Север, с его долгими ночами и, как завершение укорачивающегося дня – затяжной полярной ночью, с его ещё более долгой зимой, заставляет проявиться в человеке человечности, закаляет её ещё больше. Только взаимовыручка и помощь друг другу, помогли людям закрепиться в этом холодном крае. Не в трудную минуту, не в час невзгод, а всегда, в любое время. Этот путь издавна был единственным, ведь здесь, будто на вечной войне с холодом, ценишь и бережешь любого союзника, даже малознакомого или не знакомого вовсе. Северный человек отличается своей суровостью и спокойствием. Эти выработанные черты, укрепились и проявляются в нем как нигде более. Правило «человек человеку волк» здесь не действует. В Заполярье человек человеку – Человек.

Нет человека, ни разу, не ездившего на поезде. А если и есть, то назвать такого человека человеком нельзя, ведь не видел он той красоты и романтики путешествия, что дарит железная дорога.

Столбы, столбы, столбы… И провода между них, их соединяющие, то ныряющие вниз, то взмывающие ввысь. Станции проносятся одна за другой. Станицы – мне это название нравится больше, потому что несмотря на пролетевшие годы, и даже века, станицы стоят, как и прежде, раскинутые по всей сетке железных дорог. И, как и прежде идут работяги проверять исправность колес, тюкая молоточком по нервной системе вагонов. Другие идут проверять исправность путей. Бегут бабки, торопясь продать копченую рыбку, мороженное, семечки. А перрон наполняется новыми пассажирами и теми, кто выскочил размяться и покурить. И есть в этом что-то неизменное. Что-то родное с самого детства. Этот перрон, люди на нем, как "дома" кто в чем – в спортивках, шортах, тапках, и не важно зима, лето, ночь или день. И все как будто друг друга знают, общаются, смеются. Здесь нет политики и межнациональной розни. Но есть место анекдотам и рассказам из жизни.

Я часто упоминаю такую фразу, и вновь и вновь в ней уверяясь – широка Россия – раскинулась она от века 16го, до века 21. В городах торговые центры, сенсорные «приблуды» везде и у каждого, а чуть дальше, отойди от городов, к тем же станицам, а там все также, как и тогда, как прежде, как в самом начале, когда железные дороги только-только зарождались. Разве что…

Работяги сменили тулупы на оранжевые жилеты, сами станицы переоделись из бревенчатых зданий с резными нарядами на окнах в серые кирпичики в стеклопакетах, семечки сменились на чипсы, ну а бабки… А бабки вечны. Впрочем, как и копчёная рыба.

«Удивительное и невероятное». (привычное и обыденное для нас сегодня, будет абсолютно неприемлемо или как минимум удивительно в другом времени?)

Дневник начат в моё четырнадцатилетние и пополняется ежедневно. Запись №3360.

Отшумела третья мировая, за ней, эхом прокатились волны раздора и полного хаоса. Спустя десятки лет, местами образовались общины. Но государства канули в лету. Когда стало ясно, что целостных держав и государств не осталось, в борьбе за обладание территориями и ресурсами, сначала бомбили друг друга регионы, независимо от принадлежности к странам в прошлом, затем всё ушло на дробления и конфликты более мелких уровней. Вслед за государствами исчезали регионы, потом города, затем и общины. Раскол на таком уровне означал конец. В тех нескольких крупных городах, куда не долетели ядерные «крылатки» и не прошли ковровые бомбардировки, а люди сумели не перегрызть друг другу глотки, придя к взаимопониманию, со временем более ли менее возобновилась структура человеческого порядка. Даже подачу электричества возобновили. Более того, со временем с генераторов перешли на построенные гидростанции на реках – электричества стало достаточно. И на уцелевших улицах, местами вновь заходили трамваи. Сам устой жизни полностью переменился, как и психология людей. Не смотря на уцелевшую общину в одной из частей города, потасовки и перестрелки имели место. Люди ведь, в большинстве, пришли сюда с других территорий. Оттуда, где шли ожесточенные бой. Сначала они бомбили друг друга за территории, затем стрелялись за топливо и еду, а после и вовсе рвали друг друга за воду.

В новом мире, который удалось построить, каждый понимал, что его день не «может быть» последний, а «скорее всего» последний. Моя бабушка рассказывала мне, как прабабушка, заставшая ещё конец прошлого века, в эпоху расцвета цивилизации, а точнее, как она говорила «резвые девяностые» (вроде именно это слово она использовала), рассказывала бабушке о том, что, когда топлива было в достатке и его использовали и для транспорта, а не только для осветительных ламп, на дорогах был ужасный хаос. При малейших столкновениях авто, люди дрались, отбирали друг у друга машины, здоровье и жизни, и тому подобное. Но именно это лихое время, воспитало в людях человечность. А может это был просто естественный отбор, в котором зверье поубивало зверье. Бабушка поведала мне, что спустя пятнадцать лет, на дорогах, люди с огромным уважением относились друг к другу. Пропускали и уступали, и вообще уважительно относились друг другу. Нашим родителям досталась эпоха более глубокого хаоса на фоне… наверно последней мировой войны. А может и не последней.