Джек припал на передние лапы – и чихнул, наморщив нос.

Огонь вырвался огромным зыбким клубом, зыбкий, жаркий, оранжево-золотой, как последний луч заходящего солнца. Пылающая волна разом накрыла и волчью предводительницу, и двух зверюг правей её.

Послышался визг; запахло палёным.

Стая дрогнула – и драпанула в стороны.

«Рано радоваться».

Джек крутанулся на месте, взрывая когтями утоптанную глину дороги – и дохнул пламенем в другую сторону. Кажется, кого-то задел, но кого – и сам не понял. От жара в глазах щипало, в носу свербело от гари… Почти вслепую Джек прыгнул, цапнул кого-то за загривок – в пасть хлынула солоновато-горькая кровь – и отшвырнул добычу. Сплюнул наземь клок шерсти, повертелся на месте, высматривая врагов – но рядом никого больше не было. Как не было и поодаль. На дороге, сбоку от телеги, валялся волчий труп с обгорелой почти до костей мордой, не предводительница стаи, а кто-то помельче. Дальше багровел окровавленный клок шерсти, а цепочка багровых капель уходила к замятой траве – и в холмы.

«Ружьё, – вспомнил Джек. – Так. Спокойно, медленно оборачиваюсь… И, если что – бегу. Будет совсем не круто, если меня сейчас просто пристрелят».

…торговец сидел, широко расставив колени, и хватал воздух ртом. Гибрид ружья и револьвера валялся где-то на дне телеги, совершенно бесполезный. Женщина в меховой куртке – видимо, телохранительница – стояла с топором наизготовку, следя за каждым движением возможного врага…

«Меня?»

Джек неловко кувырнулся, едва не свернув себе шею, и поднялся уже на две нормальные человеческие ноги. Щёку стягивало что-то; он осторожно потёр кожу – липкое, тёмно-красное, остро пахнущее…

«А. Кровь».

Стараясь выглядеть дружелюбно и безобидно, Джек улыбнулся, так обаятельно, как только мог – и заискивающе поинтересовался:

– Э-э… До города подкинете?

Мужчина на телеге громко сглотнул и спросил в ответ:

– До какого?

– А какой есть? – выгнул брови Джек, так, чтоб это смотрелось забавно. – Я, э-э, заблудился. В целом, наверное, можно до любого города, но лучше это обсудить в другом месте, а то вдруг вернутся те страшные, зубастые. С хвостами.

Судя по выражению лица женщины с топором, «страшным, зубастым и хвостатым» тут было одно-единственное существо, причём не волк, и никого подвозить она не собиралась. Но мужчина неожиданно ответил:

– И то верно. Залезай.

Так Джек неожиданно для самого себя очутился в торговом караване, маленьком, но самом что ни есть настоящем.

В путь они двинулись не сразу – сперва пришлось вернуть убежавших лошадей. К счастью, у купца был волшебный свисток: одна длинная, переливчатая трель – и они вернулись, крупные, зловещие, серые в белых пятнах. Джеку лошади не понравились, и он им – тоже, но хватило пары яблок, скормленных с ладони, чтобы если не завязать дружбу, то хотя бы установить вежливый нейтралитет.

Яблоки, похоже, были универсальной ценностью – что в человеческом мире, что в землях Эн Ро Гримм.

Купца звали Сайко, и он родился на востоке. Верней, на юго-востоке, в местечке, известном как Поющий Город. Если кому-то требовался хороший музыкальный инструмент, особенный, то ехать надо было именно туда. В Поющем Городе жили мастера, умеющие вдохнуть жизнь в арфу, или флейту, или гитару, или цитру – да хоть в старый барабан, заново обтянув его кожей. Настоящее волшебство, пусть и не всегда доброе: так несколько лет назад появились слухи о смертоносной пастушьей свирели, чьи заунывные звуки заставляли слушателя буквально вывернуться наизнанку.

– Не для пастуха её делали, не для пастуха, – вполголоса сообщил Сайко, заговорщически придвинувшись к Джеку. И, помолчав, добавил ещё тише: – А ещё недавно заговорили о проклятой скрипке, которая лишает человека воли, может заставить и плясать, и плакать, и смеяться – что угодно владельцу… Но кто её мог сделать – не знаю. Мало у нас скрипичных мастеров.

Джек невольно вспомнил Сирила – и то, как он разом очаровал целую толпу волшебного народа одной музыкой, без всякого колдовства.

«Не всегда нужен магический инструмент».

Но так он подумал, а сказал совсем другое:

– Честно признаться, меня больше пугает пастушья флейта.

– А чего её бояться, – пожал плечами Сайко. – Как услышишь и почувствуешь, что желудок с печёнкой наружу просится, так замажь уши воском, или глиной, или смолой, или землёй… Да хоть пальцами заткни – и беги куда глаза глядит. Хозяин у неё хромой, он тебя не догонит. А скрипка, говорят, с первой ноты за сердце берёт, да так цепко! Вот и что с ней поделать? То-то же.

В волшебных инструментах Сайко разбирался, но не только в них. Родился он в семье мастера, старшим из четверых сыновей и должен был унаследовать отцовское дело, но не проявил ни усердия, ни желания.

– В прабабку пошёл. А она из ваших, – загадочно сообщил он, точно это должно всё объяснить.

Джек не понял, но вопросы решил оставить на потом, чтобы не слишком уж выдавать свою неосведомлённость. В целом новые спутники ему нравились: в отличие от Авы, они не стремились подружиться, но с удовольствием вели необременительные разговоры. Да, осторожничали; да, следили за каждым его движением… но это парадоксальным образом успокаивало.