Правда, позже мы узнали, что это было совсем не так, потому что наши бомбы взорвались слишком глубоко, чтобы причинить лодке смертельные повреждения. Однако в тот момент мы были уверены в гибели лодки, так как асдик не обнаруживал никаких следов цели. Я даже отказался от помощи «Вэнок», который полным ходом пошел к конвою, стремясь занять свое место в охранении.

Однако без серьезных доказательств нельзя было считать лодку потопленной, и я продолжал вести поиск асдиком, рассчитывая увидеть на поверхности воды какие-нибудь обломки.

Решение оказалось правильным: через полчаса мы установили контакт с лодкой. Наша добыча не была уничтожена. Она снова подкрадывалась к конвою, стремясь атаковать его.

Вызвав на помощь «Вэнок», мы сбросили в районе цели несколько серий глубинных бомб. Выходя по очереди в атаки, сбрасывая серию за серией, мы рассчитывали, что лодка обязательно окажется в шестиметровом радиусе поражения хотя бы одной из глубинных бомб. Но лодка, уклоняясь и меняя глубину, избежала гибели, хотя и получила ряд серьезных повреждений. Вскоре наступило затишье.

В это же самое время были замечены пляшущие на волнах огоньки спасательных шлюпок одного из наших потопленных судов. Однако в момент контакта с противником нам ничего не оставалось делать, как надеяться, что в скором времени мы все-таки сможем спасти людей. Затишье было в нашу пользу: командир немецкой подводной лодки мог подумать, что он сбил нас со своего следа, и вследствие этого с его стороны был вполне возможен какой-нибудь неосмотрительный шаг. Поэтому пока «Вэнок» кружил вокруг «Уокер», прикрывая его, мы застопорили ход и подобрали капитана и тридцать семь человек из команды парохода «Уайт».

Теперь нам следовало возвратиться к месту последнего обнаружения немецкой подводной лодки. Может быть, нам удастся захватить ее врасплох на поверхности в то время, когда она будет залечивать свои раны.

Едва мы дали ход, как я заметил, что «Вэнок» быстро вырвался вперед. Сначала мне показалось, что он неправильно понял сигнал, устанавливающий определенную скорость хода. Когда же я приказал сообщить ему об этом, старшина сигнальщиков доложил: «Он сигналит нам, сэр, но я не могу прочесть его сигнала, так как огонь очень сильно дрожит». Я решил тогда, что «Вэнок», наверно, идет вперед полным ходом, и так как он, как и «Уокер», является старым кораблем, он весь, и особенно его мостик, сильно вибрирует, ведь как-никак 30 000 лошадиных сил мчат его вперед по атлантической зыби.

Брэй, стоявший рядом со мной на мостике, сказал: «Он, очевидно, заметил немецкую подводную лодку». В ту же минуту «Вэнок» передал мне по радиотелефону следующее: «Таранил и потопил немецкую подводную лодку».

Так закончился этот долгий и трудный бой. Все мы были очень довольны: наконец-то мы смогли отомстить врагу за наши потери.

Пока «Вэнок» подбирал немногих спасшихся с немецкой подводной лодки и обследовал свои повреждения, «Уокер» прикрывал его, циркулируя вокруг. Мы были рады этой передышке, так как глубинные бомбы, находившиеся на верхней палубе, были израсходованы, а кормовой расчет у бомбосбрасывателей выбивался из сил, в условиях качки поднимая из погреба этот страшно тяжелый неуклюжий груз. Нередко приходилось работать, находясь по пояс в воде. Торопливость расчета не была бесполезной, так как в скором времени гидроакустик доложил: «Контакт, контакт». Я не имел оснований придавать его сообщению серьезное значение, так как было маловероятно, чтобы вторая немецкая подводная лодка оказалась именно там, где только что другая пошла ко дну. В то же время мне было понятно, что в этом районе вода очень возмущена нашими винтами и винтами «Вэнок» Эхо было не очень отчетливым, и я высказал по этому поводу свои соображения Лэнгтону. Однако Бекхауза трудно было сбить с толку. «Контакт определенно с подводной лодкой», — доложил он. И пока я прислушивался к звуку асдика, эхо стало резче. Теперь уже нельзя было сомневаться в обнаружении именно подводной лодки. Отдав приказание на корму приготовить глубинные бомбы, которые уже удалось доставить к бомбометам и бомбосбрасывателям, я повел «Уокер» в атаку. Для Лэнгтона наступило время тяжелых испытаний, так как все красивые и точные приборы, которыми нас снабдили, именно в этот критический момент вышли из строя. Однако неоднократные тренировки дали себя знать. Рассчитав исходные данные самым примитивным образом, Лэнгтон дал команду начать бомбометание. Серия из шести глубинных бомб — все, что успели приготовить к этому времени, — полетела вниз. В момент взрыва бомб «Уокер» отошел, чтобы развернуться для сбрасывания следующей серии, но в момент поворота с «Вэнок» сообщили, что за кормой «Уокер» всплыла немецкая подводная лодка.

Врезавшийся в ночную тьму луч прожектора «Вэнок» осветил стоявшую без хода подводную лодку «U-99». Артиллерийские расчеты на обоих кораблях открыли огонь. Ослепляющие вспышки выстрелов 102-мм орудий и огненные трассы пулеметных очередей представляли захватывающее зрелище, правда, как мне кажется, огонь не был очень точным. Артиллерийский огонь эскадренного миноносца в условиях ночной темноты вообще может быть довольно беспорядочным, кроме того, в те дни, когда нас еще не снабжали зарядами с кордитом, воспламеняющимся без вспышки, каждый залп на время ослеплял нас. На «Уокер» около орудий вскоре началась суета, так как энтузиазм наших гостей с «Уайт» не знал границ. Присоединившись к расчетам подачи боеприпасов, они подавали их так быстро, что палубы вскоре были буквально завалены снарядами, и комендоры в таких условиях вряд ли смогли бы продолжать стрельбу. К счастью, мы вскоре смогли прекратить огонь, так как увидели световой сигнал, переданный немецкой подводной лодкой. Этот сигнал означал, что лодка тонет и что бой окончен.

Внимательно наблюдая за немецкой подводной лодкой на случай какой-нибудь уловки с ее стороны, мы приготовились спустить шлюпку, чтобы, если появится возможность, захватить корабль противника. Но пока мы занимались всем этим, команда немецкой подводной лодки покинула свой корабль, и лодка пошла ко дну.

Тем временем конвой, освободившийся, наконец, от своих преследователей, продолжал двигаться вперед, и нам пора было присоединиться к нему. Но не успел «Уокер» лечь на курс, как сигнальщик закричал: «Свет справа 10°». Однако это была всего лишь тусклая луна, поднимающаяся из океана на востоке. Напряженная атмосфера на мостике разрядилась, и все громко захохотали. День, начавшийся так мрачно, оказался самым счастливым.

Позже мы получили подтверждение от капитана «Уайт», который действительно видел «U-99» между колоннами конвоя. «Уайт» был поражен двумя торпедами и остался без хода, но, тем не менее, пытался таранить лодку. Вскоре мы поняли, почему все наши усилия не приносили успеха, — все потери были результатом действий одной «U-99», которая находилась в середине конвоя, что очень затрудняло организацию противодействия силами кораблей охранения. Другая потопленная лодка, очевидно, была именно та, которую мы заметили прошлым вечером. Избежав нашего поиска, она полным ходом шла в надводном положении, пытаясь догнать конвой, и выдала себя лишь далеко видимым белым следом. Что случилось с тремя другими лодками, которые, по словам пленных, взаимодействовали с двумя первыми, мы так и не узнали, но им наверняка не удалось атаковать нас. Возможно, резкая перемена курса после наступления темноты позволила нам освободиться от их преследования, как это часто бывало в подобных случаях.