Она продолжала помогать матери разбирать бумаги Питии, хотя ничего нового в них больше обнаружить не удалось. От Питни остались многочисленные долги, письма, в которых он описывал вечеринки с друзьями и распутными женщинам – и делал это настолько откровенно, что даже Би, читая их, краснела. Теперь уж все понимали, почему Роуз так противится браку своей дочери с Джеймсом, и в то же время все недоумевали: ведь не могла же Роуз не видеть, что Джеймс и Питни – абсолютно разные люди.

За два дня до отъезда Джеймса Эллин обнаружила его в сарае. Он затачивал шпагу и как раз поднял ее к свету, чтобы проверить, достаточно ли острый получился клинок. Эллин вздрогнула, представив себе, как сталь вонзается в живое тело. Усевшись на пол и обхватив себя руками, она исподтишка наблюдала за Джеймсом. Тот опустил шпагу и повернулся к ней:

– Я не могу больше этого выносить, детка. Мы должны поговорить. Я не могу тебя так оставить.

Эллин промолчала из страха, что если заговорит, то расплачется.

– Ты любишь меня, Эллин? Ты когда-нибудь меня любила?

– Я полюбила тебя с первого взгляда, Джеймс Маккарри.

– И теперь любишь?

– Даже больше прежнего.

– Ты считаешь, что я такой же, как...

– Как Питни? Нет, что ты! – Поднявшись, она подошла к Джеймсу и коснулась его щеки. – Я никогда так не думала.

Схватив ее руку, он принялся целовать ее пальчики. Эллин ощутила прилив желания, которое лишь он один мог в ней вызвать.

– Джеймс, – попросила она, – поцелуй меня.

Он порывисто притянул ее к себе и прижался к ее губам страстным поцелуем. Она столь же страстно ответила ему и, оторвавшись от его губ, запрокинула голову и посмотрела на небо.

– Джеймс, – прошептала она, – закрой дверь. Запри ее на засов, любовь моя.

Глаза его потемнели.

– Здесь, Эллин? А если кто-то начнет тебя искать или захочет сюда войти?

– Тогда он будет дергать за ручку, и мы услышим.

Они быстро скинули с себя одежду и встали друг перед другом обнаженные. Джеймс провел пальцем от ключицы Эллин до соска, потом проделал тот же путь губами, и Эллин застонала. Обняв Джеймса одной рукой за шею, она другой нащупала его восставшую плоть и сжала ее.

Опустив ее на небрежно брошенный на пол плед, Джеймс медленно покрывал поцелуями ее тело, пока она не стала молить его о более интимных ласках. Но даже тогда Джеймс не стал спешить. Прижавшись к ее губам, он медленно вошел в нее, заполнив собой до отказа. Удовлетворенно вздохнув, она улыбнулась, уткнувшись лицом в его плечо. Наконец-то он снова ей принадлежит, пусть и на несколько коротких минут.

Когда все закончилось, и они лежали, сжимая друг друга в объятиях, Эллин почувствовала, как слезы неудержимым потоком льются из глаз. Постепенно успокоившись, она еще долго продолжала всхлипывать. Она не ожидала, что будет так переживать, а оказывается, она ни о чем не может думать, кроме того, что, наверное, они любили сейчас друг друга в последний раз. Погладив ее по голове, Джеймс прошептал:

– Я люблю тебя, Эллин Грэм. И с тех пор как мы обручились, я считаю тебя своей женой. Ничто с того дня не изменилось и не изменится. Давай сходим в церковь и еще раз дадим друг другу клятву верности.

Улыбнувшись сквозь слезы, Эллин кивнула. Джеймс поднялся первым, быстро оделся и помог подняться Эллин. Держась за руки, они вышли из сарая, быстро дошли до каменной церквушки и, подойдя к алтарю, опустились на колени и повернулись лицом друг к другу.

Длинные лучи полуденного солнца, пробиваясь сквозь витражные стекла, освещали их голубым светом. Рука Джеймса была теплой и сильной. В воздухе пахло воском и цветами. Эллин почувствовала, как печаль переполняет ее сердце. Эту церковь она очень любила, а сейчас рядом с ней был и любимый человек. Она взглянула на их сомкнутые руки – его большую и сильную, ее хрупкую и бледную – и снова заплакала.

Голосом, хриплым от волнения, Джеймс торжественно произнес:

– Я, Джеймс Маккарри, клянусь в любви и верности тебе, Эллин Грэм. Я твой всем сердцем и душой, отныне и навсегда.

Подняв голову и встретившись с ним взглядом, Эллин проговорила:

– Я, Эллин Грэм, клянусь в любви и верности тебе, Джеймс Маккарри. Я твоя всем сердцем и душой, отныне и навсегда.

Он легонько коснулся ее губ, потом помог ей встать на ноги и крепко поцеловал ее.

– Вот и все, Эллин, мы поженились в Нетерби, как ты и хотела. И не имеет никакого значения, что нас не обвенчал священник, – мы сами произнесли клятву верности. Мы теперь с тобой одно целое.

– Да, мы одно целое, – согласилась Эллин. – Навсегда.

– Да, любовь моя, навсегда.

Джеймс уезжал на рассвете. Накинув на плечи плащ, Эллин проводила его во двор. Глаза ее покраснели от слез. Люди Джеймса терпеливо дожидались, пока он с ней попрощается, скажет, что любит ее, попросит, чтобы она себя берегла. А потом он взлетел в седло, чувствуя, как сердце его разрывается от горя. Би и Роуз тоже вышли проводить Джеймса, кутаясь в теплые плащи – утро выдалось прохладным. Они пожелали ему одержать победу, а он в ответ поблагодарил их коротким кивком. Бритта с Недом тоже были здесь. Нед попросил Джеймса взять его с собой, и в глазах Бритты мелькнул страх.