– Помним, – отозвались голоса. – Конечно помним, Кукер.

– Вот она через колючку и перелезла. Чтобы лично срезать. Поэтому три шпоры у нее.

– Кумчасть? – спросил один блатной.

– Без кумчасти такое не провернуть, – ответил другой. – Уж это как в рот дать. Тут повыше кумчасти бери.

– Или пониже, – пробормотал Кукер.

Он надолго задумался – и тягостная морщина перерезала его лоб.

– Для кумы сложновато, – сказал он наконец. – Здесь другое что-то. Мутилово непонятное. Темное и глубокое. Кумчасть, ясное дело, в курсе. Но не в ней дело. Без серьезной отмашки такое не организовать. Это из-под Лондона сквозняк дует. Баночные заказали.

– Дашка крутая, – вздохнул браток.

– Крутая, – согласился другой, разглядывая поверженную Дарью. – Но кура – кура и есть. Мавава глупая. Прямо в щи прыгнула.

– Она жива еще? – спросил Кукер.

– Жива, – отозвался лепила. – Но помереть может в любой момент. Крови много вытекло.

– Тогда знаешь что... Давай один ее клык из ноги вынем и в спину вставим. Точно в дырку.

– Сделать можно, – сказала лепила. – А потом?

– А потом стучим в дверь и требуем, чтоб ее закрыли от нас по безопасности, потому что на людей бросается с оружием. Скажем конвою, это она Сеню-преторианца порешила. А Сеня ее подранил, когда защищался. Все камеры у нас глиной замазаны, поэтому запись кумчасть не увидит. Рубаху только ей задери, чтобы видно было, что фема. Пусть в медчасти помирает. Кумчасть замучается на нас стрелки переводить. Фема на мужской зоне – их проблема по-любому. Пусть теперь думают, как выкрутиться. Они эти щи заварили, пусть и расхлебывают.

– Мудро, – подтвердили внизу.

Лепила взялся за работу.

– Косу, значит, сбрила для такого дела, – сказал кто-то из братвы. – Даже знай мы, как она выглядит, не узнали бы. Круто она петухом прикинулась...

– И базар какой ровный, – согласился другой голос. – Я в каждое слово поверил. Никогда такого не было.

– Теперь было, – сказал Кукер.

– Ты ее как петуха развалил, Кукер. По всем правилам. Значит, ее имя твое. Так что по понятиям ты теперь Кукер Рудель. Всем петухам малявы разошлем.

– Мне и без нее имен хватает, – улыбнулся Кукер. – Но это сгодится. К колам на булке подойдет. Скорей куму зовите, пока гостья живая. Пусть в медчасть несут. И преторианца заодно сплавим. Примета такая есть: жмур в хате – к уголовному делопроизводству.

Лежащая в кровавой луже фема приподняла голову.

– Мы тебя достанем, Кукер, – прошептала она. – Не сейчас, так потом. Запомни, прогресс не остановить.

Кукер поглядел на нее почти с жалостью.

– Вот что бывает, Дарья, – сказал он, – когда куры лезут наперед петуха. Малявой твоей я подтерся, конечно. Но тебя кончать не хотел. Я бы тебя еще помучал. Жалко. Ты была смелая шлында...

– Зачем? – спросил Ломас. – Зачем сердобольским властям потребовалось убивать заключенного Кукера? Если бы это сделали мы, было бы понятно. Но они?

– Я бы не спешил обвинять сердобольские власти, – сказал я. – Тут криминальные разборки в чистом виде. Кукер получил маляву с угрозами от заточниц. От кур, если вы знаете, что это такое. В русской уголовной культуре петухи борются с курами за доминирование, куры побеждают – и добивают последних законников-мужчин. Многие считают, что это исторически неизбежный...

Ломас наморщился и поднял руку, словно защищаясь от пыльного ветра.

– Я знаю все про русские уголовные сообщества, – ответил он. – И баночные, и нулевые. Но Кукер верно сказал, что провернуть подобную операцию без тюремной администрации трудно. Просто невозможно. Это мужская половина. Как туда пропустили фему?

– Вы знаете, насколько коррумпированы российские уголовные власти. Куры могли заплатить администрации. Для заточниц убить петуха – вопрос принципа.

– А петухи что, не платят администрации?

– Платят, – сказал я.

– Тогда где логика? Зачем им терять источник дохода?

Я не нашелся, что сказать.

– Администрация ветроколонии здесь замешана, сомнений никаких. Но это не все. Участвует кто-то из сердоболов старшего ранга.

– Вы так предполагаете, потому что Кукер сказал?

– Я не предполагаю. Это установленный факт.

– Откуда вы знаете?

– У нашей корпорации есть электронная разведка, – сказал Ломас. – По только что полученным мною данным, убийство Кукера спланировала сердобольская нейросеть «Калинка». Та самая, которая разработала операцию по ликвидации барона Ротшильда.

– Я знаю, что такое «Калинка», – сказал я. – Вы понимаете, что вы сейчас говорите? Главная сердобольская нейросеть-убийца занимается обычным петухом?

– Кукер не обычный петух, – ответил Ломас. – В уголовной иерархии Добросуда он что-то вроде генерала. Такие фигуры могут оказывать значительное влияние на жизнь уголовных сообществ. А иногда даже на государственную политику. Действительно, со стороны это похоже на разборку кур с конкурирующим преступным кланом. Но именно такие неприметные схемы «Калинка» и выстраивает. Маскируется под обыденность.