– Вы о чем?

– Я о бюсте. Вот так уголовная культура незаметно проникает в гражданскую. Вы ведь в курсе, что наши заключенные переделывают героев Добросуда в пристанища духов? Пропиливают бюсту лоб, чтобы дух мог войти, а потом мажут жиром и охрой?

– Знаю, – вздохнула Тоня. – Мы боремся. В смысле, когда видим в камерах. Я как-то значения не придавала.

– Бороться не надо, – сказал Сердюков, рассматривая бюст Лукина. – Надо изучать. Стремиться понять. Петя – это кто?

– Рецидивист, – ответила Тоня. – Конокрад и насильник.

– Насильник? – нахмурился Сердюков. – Что, бескукушник? Или имплант-сбой был?

– Нет. Он над лошадьми насильник. Людей не трогал.

– Да, – кивнул Сердюков. – Людей сейчас мало кто трогает. Кроме наших затейниц.

Майор Тоня посерьезнела.

– Ну раз уж сами заговорили, – сказала она. – В «Юрасике» уже узнали про эксцесс с Троедыркиной. Был звонок из московского офиса. Они отключили оба бокса. И через неделю вывезут.

Сердюков поднял брови.

– А как они это объяснили?

– Вроде бы ваша теория себя не оправдала. Вместо подавления этого... этого...

– Пайкинг-нейрона, – подсказал Сердюков.

– Да, наверное. Вместо подавления вы только сильнее его возбуждаете. Примерно так. В общем, ваша теория признана несостоятельной.

– И кто же так решил?

– Старший менеджмент «TRANSHUMANISM INC.» Они, собственно, не имеют претензий к самой теории. Понимают, что в науке такое случается. Но в подобной ситуации для корпорации возникают серьезные имиджевые риски.

– Ясно.

– Не волнуйтесь только, Дронослав Маринович. То, что вам уплатили... Ну, понимаете... Это возвращать не надо. Все были предупреждены о рисках.

– Да я не об этом думаю, как же вы не поймете, – ответил Сердюков с досадой. – У меня новаторская научная теория. В науке так не бывает, чтобы все с первого раза получилось. Бывают проколы, неудачи. Но в случае с Троедыркиной моя теория вообще ни при чем. И вы это знаете.

Майор Тоня поджала губы.

– Она жить-то будет?

– Будет, – кивнула Тоня. – Повезло шлынде.

– Может, объясните, что произошло?

– И вы тоже терзать хотите. Дело закрыли уже. Накинули Дашке три года, а у нее и так пожизненное.

– С каким заключением закрыли?

– Блатные разборки, – ответила Тоня и сделала каменное лицо.

– Тоня, – сказал Сердюков нежно, – я ведь не госкомиссия. Мне для себя понять надо, что случилось. Я все понимаю про блатные разборки. Но ведь просто так никто куру в петуха не переделает. Это инвестиций требует. Скажите, кто?

– Не суйтесь в это, Дронослав Маринович, – сказала Тоня. – От всего сердца вам советую. Одно могу сказать точно, в вашу теорию специально никто не целил. Тут не в вас дело, а в Кукере.

– Я так и знал... Намекните. Обещаю молчать. Троедыркину специально готовили?

– Ее на три недели увозили, – ответила Тоня. – По документам все чисто. Следственные действия на местах прошлых убийств. Но чем она там на самом деле занималась, я не знаю.

– А кто ее на мужскую зону пропустил?

– Я не видела. Но если между нами, думаю, охрана ветроредуктора. Мне они не подчиняются и о приказах не докладывают.

Я заказал справку.

TH Inc Confidential Inner Reference

Ветроредуктор – духовно-электромеханическое приспособление, играющее основную методологическую роль в практике ветродеяния. Это не просто редуктор, а комплексный агрегат, суммирующий энергию велосипедных генераторов. Электроэнергия затем преобразуется в крутящий момент и подается на пропеллер ветробашни.

Точное устройство ветроредуктора засекречено. Ветробашни, где устанавливают эти приборы, находятся под охраной.

Название «редуктор» сохранилось от самых первых моделей, передававших момент с велосипедных мультирам на пропеллер ветробашни механически, что вело к частым поломкам и замерзанию передачи в суровом сибирском климате. Электромеханическое устройство оказалось гораздо более адаптивным.

Трансформация физической энергии (усилия ног) в электрическую (велосипедное динамо), а затем обратное преобразование электроэнергии в механическую на пропеллере ветробашни теоретически уменьшает КПД системы – но на практике даже несколько снижает ее общий карбоновый след.