— Он что, в дом забрался? — удивился Михалыч.

— Почему в дом?

— А вы что, выходили?

— Выходила. Из израильского посольства. И тут он меня из троллейбуса выкинул… ой, что с вами, голубчик?

Рука Михалыча, несущая в рот вилку с грибами, дрогнула, грибы упали ему на брюки и он начала медленно багроветь.

— Откуда вы узнали? — спросил он.

— Что узнала? — в свою очередь удивилась Клеопатра Апполинариевна.

— Про израильское посольство?

— А… что узнала?

— Не морочьте мне голову, — сказал несчастный Михалыч. — Вы же туда поехали, значит все знали? Какого черта вы мне сразу не сказали, — возмущался он. — Мы тут ведем расследование с вместе городским управлением внутренних дел, копаемся в документах, чуть ли Интерпол не задействовали, — а вы, оказывается, все знали и молчали!

Наступила неловкая пауза.

— Ничего не понимаю, — откашлявшись, сказал Саша. — Что мы знали? И почему Интерпол?

— Так не пойдет, — запротестовал Михалыч. — Вы мне сначала ответьте, зачем вас понесло в посольство Израиля?

— Броня послал, — ляпнула Клеопатра Апполинариевна.

— Броня вас мог и подальше послать, — ехидно сказал Михалыч.

— Вы кушайте, кушайте, — заворковала тетя Ася, — а то грибочки остынут. Давайте я вам окрошечки положу.

Взгляд Михалыча утратил свирепое выражение.

— Вот майонез, — хлопотала тетя Ася, — а вот…

Она хотела предложить ему хрен к окрошке, но испугалась, как бы это слово не прозвучало двусмысленно в этой ситуации. Броня открыл было рот, но тетя Ася толкнула его под столом ногой.

— Жениться вам надо, — жалостливо глядя на него, сказала Натуся.

— Кто б еще невесту нашел, — хмыкнул Михалыч.

— Они вас, наверное, боятся, — предположил Владик.

— Почему? — подозрительно посмотрел на него Михалыч.

— Ну, если вы на них так же, как на меня огрызаетесь,… — начал Владик.

— Владик! — всплеснула руками тетя Ася.

— А как мне на тебя не огрызаться, — неожиданно мирно сказал Михалыч. Хрен он нашел самостоятельно, и окрошка подействовала на него умиротворяюще. — Как мне на тебя не огрызаться, если ты договор нарушаешь.

— Я нарушаю? — удивился Владик.

— Нарушаешь. Мы договаривались, что ты мне все новости, которые услышишь, будешь сообщать?

— Договаривались, — покраснел Владик.

— А про израильское посольство не сообщил. И кто ты после этого?

— Оч… очень нахальный мальчик, — очень похоже изобразил Владик Михалыча, вспомнив разговор на эдельвейсовской даче.

Все невольно рассмеялись.

— А про посольство мне и сказать-то было нечего, — объяснил ободренный Владик. — Это же не те новости, которые мы о преступниках узнали. Просто мы хотели, чтобы они за Клеопатрой Апполинариевной далеко куда-нибудь походили, а Паша с Витей бы последили.

— Пинкертоны несчастные, — проворчал Михалыч. — Сказано же было дома сидеть.

— Мы хотели помочь, — сказала Клеопатра Апполинариевна. — А то Саше с Натусей скоро на работу, Витя с Пашей тоже завтра уезжают, и охранять меня будет некому. Вот мы и решили выманить их в город. А в городе мне делать нечего, и Бронечка придумал, что меня будто бы в израильское посольство на беседу приглашают.

— Нет, ну скажите на милость, — снова поразился Михалыч. — ну почему именно Израиль, можете вы мне объяснить?

— Чтобы страннее было, — сказал Владик.

— Да уж, страннее некуда. Ну надо же, — не мог успокоиться Михалыч, — из всех мест в городе вы именно это выбрали. Неужели случайно?

— Послушайте, голубчик, — вежливо осведомилась Клеопатра Апполинариевна.

— А что, это израильское посольство… оно имеет для вас какое-то особенное значение?

— А для вас не имеет? — хитро прищурился Михалыч.

— Нет, — растерялась Клеопатра Апполинариевна. — А должно иметь?

— Ни боже мой! — всполошился Михалыч.

— А почему же вы так удивились? — подозрительно спросила тетя Ася.

— Просто Клеопатра Апполинариевна на еврейку совсем не похожа, — неуклюже стал выпутываться Михалыч. — А вон те пироги у вас с малиной?

— С малиной, — кивнула тетя Ася, подавая ему блюдо с пирогами. — Сейчас чаю налью. Так какие же новости нас ждут?

— Хорошие. Очень хорошие новости вас ждут, если посидите хотя бы два дня дома. Если же вы высунетесь еще куда-нибудь, — скажем, в Страсбургский суд, в комиссию по правам человека или в китайскую прачечную, то вполне возможно, что новости услышать будет уже некому. Я ясно излагаю?