Доктор, кстати, тоже участвовал в «развлечении», которое придумал Фомин: находить разрывы континуума и играть с ними в чехарду, то есть пытаться их ликвидировать или хотя бы нейтрализовать. Но в том неудачном случае, когда Фомин попытался совместить нейтрализацию разрыва с выходом к Говорящему Что-то, Доктора не было. Везунчик! На такое безумие Фомин не стал его приглашать, тем более, что у Доктора не было опыта перехода Последней Черты…

Именно после этого неудачного эксперимента с «дырой», как они называли разрывы, Фомина и выслали. Но по странной случайности, Доктор патрулировал по заданию Системы именно в том районе, где экспериментировал Фомин. Он застал Фомина, как он рассказывал потом, на последней стадии перед взрывом. Их тогда так тряхануло, что поисковые отряды нашли Фомина и Доктора в разобранном состоянии у жерла дыры. Нашли только благодаря персональным датчикам сайтеров, которые чудом не сорвало с них при взрыве.

Еще чуть-чуть и они провалились бы на Дно. Оно уже дышало на них своим холодным смрадом! Вернее, на то, что от них осталось. Но нашли их только потому, что искали Фомина как нарушителя Последней Черты. Где-то прозвенел звоночек. Ирония судьбы: они спаслись благодаря нарушению самой строгой инструкции Ассоциации. Вернее, даже инструкции такой не было — он совершил неслыханное! И наказали его примерно, так ему казалось сначала, а теперь он понимал, что ему даже повезло, в каком-то смысле. И вот Доктор… Куда бы смыться?..

Фомин встал из-под дерева, приветливо помахал остолбеневшей тетечке с собачкой: мол, ничего-ничего, продолжайте прогулку!.. С ним такое случалось иногда, когда он концентрировался, но отследить алгоритм и принцип перемещения в пространстве: как и почему, — ему не удавалось, все происходило независимо от него, как очень многое здесь. Он еще раз сделал даме ручкой: адье! — и та вприпрыжку побежала за своей собачкой, обе одинаково, вверх и в сторону, подбрасывали зад на ходу, только собачонка еще писала через каждые пять метров.

Фомин побрел по начинающему желтеть парку. Это оказались Сокольники. Середина лета, жара. «Ну и куда теперь?» — подумал он. Из дома его вынесло, значит, там быть не следует, а следует погулять и развеяться. Ирина? Служебный роман…чик. Что может быть лучше на дурацкой работе — продавать квартиры? — только роман с совершенно безумной женщиной! Впрочем, все так и говорили, крутя пальцем у виска, и боясь с ней связываться.

Ирина представляла собой странную смесь отличницы и плохой девчонки. Ангельский лик и сущий дьявол в глазах, и все это по-восточному пряно приправлено нежным смуглым румянцем и тщательно скрываемым темпераментом — луна, затмевающая солнце!.. Впрочем, возможно, коллеги по работе боялись связываться с ее приятелем, то ли боксером, то ли штангистом. Поди разбери, если он не вылезает из своего джипа, а только сигналит… Чертова Ассоциация!..

Ассоциация прислала Доктора или нет, это уже не так важно, размышлял он, сидя на скамеечке, рядом со старушками и голубями. Эта организация, даже не вмешиваясь, все равно являлась определяющим фактором его жизни просто самим своим существованием. Он вдруг вспомнил, что именно здесь в Сокольниках он в первый раз встретил Сати, своего проводника в Ассоциацию. Господи, когда это было?!.

Какая-то сила гнала его в то время, не давая задерживаться на одном месте: студент, дворник, продавец, кочегар, директор малого предприятия, снова дворник… он нигде не задерживался, ни на чем не останавливался, ни с кем по настоящему не сошелся, как странник блуждал он по мегаполису.

Потом к нему пришел Сати. Ниоткуда. Он приходил в разных обличьях: то это был коллега по работе, то наставник кун-фу, то какой-нибудь забулдыга, от которого невозможно отвязаться. Как выяснилось позже, многие девчонки-профсоюзницы, к которым Фомина «необъяснимо» тянуло после обильных возлияний были, как правило, из специально обученного контингента собирателей информации в одноименном департаменте Ави. Эта необъяснимость перестала быть загадкой только вместе с Сати. Оказывается, это был какой-то специфический диагностирующий процесс.

— Какой? — удивлялся Фомин.

— Ты сбрасывал информацию.

— Какую информацию? — снова недоумевал он.

— Свежую, — успокаивал его Сати…

Потом Сати начал учить его переходу. Чтобы учиться в Школе Ассоциации, ученик должен был сам переместиться туда. Правда, Фомин не знал тогда ни о какой Школе, ни тем более об Ассоциации. Он тренировался, как ему казалось, из собственного любопытства и тщеславия.

«Физически! — смеялся Сати над попытками Фомина уяснить себе переход. — Фома ты неверующий!..» И демонстрировал переходы в самых жутких для Фомина вариантах: по частям, когда исчезали то голова, то тело, или, например, в поэтапном исчезновении кожи, жировых прослоек, мускульной массы и так далее, до скелета и, наконец, туманного свечения того, что было телом. «Ну и где тут твоя физика? — спрашивал Сати у зеленого от дурноты Фомина и, не дожидаясь ответа, сам же и отвечал обескураживающе. — Везде, мой милый, на самом деле везде!..»

При перемещении в Ассоциацию Сати даже не предупредил Фомина, что тот больше никогда не вернется на свою Спираль, в Москву, к родителям, не счел нужным. Фомин ни с кем не попрощался, никого не предупредил, не успел написать родным, как в воду канул. Сати был большой шутник. «Там у тебя такие похороны! — сладко жмурил он глаза на вопрос Фомина, что же с ним стало на Земле. — Ты, кажется, Родину спас».

В другой раз он говорил, что Фома просто исчез, оставил мир самым достойным, незаметным, образом. От Сати ничего нельзя было добиться, причем он даже не старался придать достоверность своим ответам. Впоследствии (Фомин не прекращал попыток выяснить, так как неожиданно горько затосковал по Земле, своим близким) он слышал все новые версии того, как покинул Спираль. Сати словно издевался над ним, рассказывая в очередной раз как Фомин «погибал в самолете, всячески помогая всем до последнего, такой геройский конец!..»