– Об истинных целях клана Мейга никто не догадывался до тех пор, пока не пришлось взяться за оружие. Но поначалу они были очень щедры. С их помощью нам удалось окончательно взять Ганрю под свой контроль – и я слышал, что другим кланам якудза по всему востоку империи они оказали похожую услугу.

Хотя Мейга и ненавидели всё, что было «не нашим», глэндрийским оружием они пользовались охотно. Но, как выяснилось позднее, чужеземные корабли везли с собой не только ткани и диковинные приправы, о каких у нас отродясь не слыхивали. В потайных трюмах, которые капитаны кораблей оберегали пуще всего прочего груза, перевозили опиум, который вскоре научились выращивать и у нас. Аосаки-кай стали одними из тех, кто поднял на нём хорошие деньги.

Примерно в это же время из столицы стали расползаться первые слухи о том, что генерал Исао Сакума, правивший страной от имени принцессы Химико, засиделся на своём месте. Одни говорили, что старик подделал завещание покойного императора, чтобы прорваться к власти. Кто-то открыто заявлял, что именно Сакума повинен в скоропостижной кончине императора Вахэя. Концов и тогда-то было не сыскать, а теперь уж и подавно. Грязнее нашего ремесла только политика, это всякий знает, так что пускай те, кто действительно виноват в произошедшем, не найдут покоя даже после смерти.

Но кто бы что ни говорил, а в Дайсине тоже не дураки сидели. Сакума понял: что-то назревает, и потому в годовщину становления династии Дайго объявил смотр войск. И солдатики потянулись в столицу из всех близлежащих провинций. Ты же понимаешь, чем всё это пахло, не так ли?

Уми с трудом сглотнула: в горле стало так сухо, словно она ничего не пила с самого утра. Ей так и не удалось выдавить из себя ни слова, и потому она лишь кивнула.

– Мы тоже понимали, – скривился отец. – И сражаться не на своей войне никто не рвался. Но деваться было некуда: Мейга давно купили нас со всеми потрохами. Нас и, как выяснилось гораздо позже, наших товарищей по оружию из других крупных городов. Из Цуямы и Хикоси так точно. Не теряли времени даром эти Мейга. Их оружием мы купили свою мнимую свободу. Отсрочили неизбежное.

Знал ли старый глава Нагасава, чем всё кончится? Он был таким же человеком, как и мы с тобой, а не пророком, но, думаю, всё же и он догадывался, что просто ворваться в столицу и свергнуть династию Дайго у клана Мейга не получится. Мы ничего не знали об их планах. Думаю, в ту пору даже руководство клана не догадывалось об истинном положении вещей. О том, что за Мейга стояли куда более серьёзные силы, чем мы предполагали.

Уми предчувствовала, к чему клонит отец, но всё же до последнего надеялась, что ошибается. Его слова постепенно помогали заполнять пробелы в том, что ей уже было известно. Но ни малейшей радости от приближения к столь желанной правде Уми не испытывала.

– Но кто именно? Предатели из круга приближенных ко двору? Наверняка. У Мейга всегда были хорошие связи, в этом им не откажешь, и за время правления Вахэя вряд ли они лишились всего, что успели прибрать к рукам задолго до его восшествия на престол. Такие же якудза, которых они купили за деньги и оружие, как Аосаки-кай? Да, да, и ещё раз да. Мы добрались до столицы, когда она уже была охвачена огнём. Я своими глазами видел обезображенные тела с иредзуми на руках и обнажённых спинах.

Но мы даже вообразить не могли, что среди Мейга затесались колдуны. Я вообще в них никогда не верил – как и большинство из нас. Владевшие колдовством могущественные монахи и ёкаи, которые помогли прийти к власти первому императору Дайго, – всё это казалось старыми сказками, которыми впору тешить детей да тех слабоумных, которые верят в избранность правителей и трепещут перед ними.

Перед внутренним взором Уми снова отчётливо возникла белая маска ведьмы из балагана, и по спине пробежала холодная дрожь. Могла ли госпожа Тё быть среди тех колдунов, что выступали на стороне мятежного клана?

Чутьё подсказывало, что определённо могла. И от этого осознания липкий страх ещё сильнее сдавил грудь.

– Колдуны не были обвешаны костями животных, – словно и не заметив смятения Уми, продолжал отец. – Они не провожали алчным взглядом людей, чьей плотью, по слухам, питались, чтобы усилить своё колдовство. С виду они казались совсем обычными. Да будь я проклят, среди них были даже дети и священники: они постоянно молились и жгли благовония, отчего мне казалось, будто я попал на какую-то затянувшуюся храмовую службу. Никогда не любил храмы, демоны бы их побрали!

Окумура тоже был там. К тому времени он только занял пост градоправителя Ганрю – и тут тоже наверняка не обошлось без помощи Мейга. Во всяком случае, это объясняло бы, почему он ничуть не меньше нашего оказался втянут во всё это дерьмо. И почему именно ему пришлось возглавить отряд наёмников и вооружить их на свои кровные.

Стоило отцу назвать имя дядюшки, как его пальцы ещё крепче впились в медный бок урны.

«Он ещё не смирился», – догадалась Уми. Сама она испытывала похожие чувства и потому понимала, как отцу сейчас нелегко.

– Окумуре не хотелось умирать, как и любому из нас. Мы не приносили клятвы ни императорской семье, ни клану Мейга, будь они все трижды прокляты! И потому прямо перед второй волной штурма столицы приняли решение бежать.

Отступали мы быстро и слаженно. Отряд Окумуры и часть наших ушли вперёд. Я же с десятком своих ребят тронулся уже ближе к утру, когда замёл все следы бегства. Тогда-то я и встретился с твоей матерью.

Уми навострила уши. Прежде отец не рассказывал о том, как они с матерью познакомились. Это было к лучшему – вряд ли Уми запомнила бы эту историю. До недавнего времени всё, что касалось матери, причиняло лишь глухую боль, чем-то напоминавшую ломоту в костях. Но если боль в теле ещё можно было хоть как-то унять согревающей мазью, то заледеневшую душу ничем отогреть не получится, как ни старайся…