— Вы бросили друг друга?

— Думаю, мы можем перестать использовать слово «бросили», но... да. В общем-то, да, — говорит он, пожимая плечами.

— Том, я...

— Хочешь знать, почему я не сделал тебе предложение в канун Рождества все эти годы назад? Почему отступил от семейной традиции, которая, как мне казалось, была так важна для меня?

Я качаю головой, и Том тянется к моей руке.

— Потому, что я не мог ждать, Кэтрин. Мы сидели там, ели китайскую еду, и я помню, как подумал, что никогда в жизни не буду так счастлив, как с тобой. И хотел, чтобы это чувство длилось вечно. Я сделал предложение, потому что не мог больше ждать ни минуты, чтобы сделать тебя своей.

Слезы текут по моим щекам, и я раздраженно вытираю их.

— Зачем ты это делаешь?

— Знаешь, как я наконец-то нашел тебя сегодня вечером? — спрашивает он, а затем наклоняется вперед. — Лоло.

— Предательница, — бормочу я, хотя уже догадалась. Она единственная, кто знал, где я.

— Но она сказала мне не сразу, — продолжает Том. — Заставила меня ждать, чтобы убедиться, что я приеду сюда до полуночи.

— Зачем...

Том ставит передо мной коробочку. С кольцом.

Мою коробочку с моим кольцом.

Том встает, поднимает меня на ноги и, опустившись на колено, берет меня за руки.

Счастье, подобного которому я никогда не испытывала, пронзает меня насквозь.

— Я не хотел влюбляться в тебя, — говорит Том, повторяя слова, сказанные им в грузовике Горби. — И уж точно не собирался продолжать любить тебя. Но в последнее время понял... что лучшие вещи в жизни — не те, которые ты планируешь. Все лучшее дается нелегко. Самое лучшее — это то, за что ты держишься изо всех сил, и если настолько глуп, что отпускаешь это, то сражаешься, чтобы вернуть. У меня нет никаких сомнений в том, что я буду совершать ошибки и что не заслуживаю тебя. Но я также обещаю, что никогда не перестану пытаться заставить тебя улыбаться, сделать тебя счастливой. Я обещаю, что никогда не сдамся. Если ты только дашь мне шанс.

Я смеюсь сквозь слезы.

— Горби будет в бешенстве. Ты опять забыл про «вернуться».

— Я ничего не забыл, — говорит Том, целуя мои костяшки пальцев. — То фальшивое предложение в грузовике. Оно было для тебя. Только для тебя. Конечно, ты это знаешь.

Я вынимаю свою руку из его руки и с удивлением понимаю, что она дрожит, когда достаю коробочку с кольцом и открываю ее. Я начинаю вытаскивать его, а потом встречаю его взгляд.

— Будь уверен, Том, — шепчу я. — Будь действительно уверен. Потому что я не могу потерять мужчину, которого люблю, во второй раз.

Том встает, затем прикладывает ладонь к уху и наклоняется ко мне.

— Повтори-ка?

Я смеюсь.

— Не буду.

— А что, если я скажу первым? Я люблю тебя, Кейтс.

— Я тоже тебя люблю, — шепчу я.

Том берет у меня коробочку и прижимается лбом к моему. Мы оба смотрим, как он надевает кольцо обратно на мой палец. Именно туда, где ему самое место.

Он поднимает руку и проверяет часы. Ухмыляется.

— Двенадцать ноль-одна. Вовремя.

— На этот раз у тебя все получилось, — слегка поддразниваю я.

— На этот раз мы все сделаем правильно, — поправляет он, снова наклоняя голову.

Мой телефон жужжит на барной стойке, и Том бросает на меня удивленный взгляд.

— Я должен был догадаться, что ты сразу же купишь новый телефон.

— Да, но это было важно, — говорю я, поднимая палец, чтобы объяснить. — Оказалось, что моя контактная информация на случай чрезвычайных ситуаций сильно устарела, и я хотела ее обновить...

— Не нужно, — говорит Том, обхватывая меня за талию. — Твой старый контакт здесь и никуда не денется.

Он снова опускает голову. И снова звонит мой телефон. Вместо того чтобы раздражаться, он улыбается.

— Ответь. Я могу подождать.

Опускаю взгляд на экран и вижу имя Гарри. Есть только одна причина, и только одна, по которой мой босс звонит мне в канун Рождества.

Я протягиваю руку и отправляю звонок на голосовую почту, а затем снова поворачиваюсь к Тому.

— Счастливого Рождества, — шепчу я.

— Счастливого Рождества, — шепчет он в ответ. А потом целует меня.

Сердце Гринча в Рождество увеличилось в три раза.

А мое? Я не знаю.

Оно принадлежит Тому.

И всегда принадлежало.

ЭПИЛОГ

Канун Рождества. Год спустя

— Это нечестно! — восклицает Клара слишком громким голосом шестилетнего ребенка, который умыкнул слишком много теста для рождественского печенья. — Почему бабушка может открыть подарок раньше, а все остальные должны ждать утра?

— Ш-ш-ш, — говорит Мередит, гладя рукой хвостик своей старшей дочери. — Ты слышала дядю Тома. Это подарок для всей семьи. Бабушка просто его откроет.