— Всё правильно, — сказал я, глядя на несколько схем печати с разных ракурсов.

То, что печать срывается, можно было объяснить только одним — я что-то делаю неправильно. Но вот что конкретно, оказалось для меня загадкой.

Это не означало, что я заброшу попытки.

Пролетали часы, я экспериментировал и терпел боль. Но всё изменилось, когда я решил расширить печать, чтобы лучше видеть внутреннюю структуру. Размер печати не имел значения, результат от этого не менялся.

Мои руки резко разошлись в стороны, и полуметровая заготовка печати расширилась в тысячи раз. Сейчас она покрывала и крепость Инвейн, и ближайшие горные пики, и даже захватила хвост Глатириона.

Вливать эор в печать я не спешил. Прежде чем это сделать, мне стоило присмотреться, чем я и занялся. Буквально через минуту я увидел, едва заметные шевеления эора внутри линий. Тысячи крохотных голубых искр текли по печати, словно горные реки. Иногда быстро, иногда медленно.

Также я увидел диссонанс. В некоторых местах эор скапливался и истончал стенки печати. Мне стало интересно, что произойдёт, если я выровняю углы. На эту работу у меня ушло не так уж много времени. На самом деле изменения оказались минимальны.

Поправить угол на несколько градусов. Выровнять несколько линий. Сделать изгиб чуть толще. Если бы посторонний Вечный сейчас смотрел на печать, то он наверняка бы не заметил разницы.

Зато, её видел я. Течение эора нормализовалось. Сила текла медленно и равномерно. Немного прикусил губу, готовясь к предстоящей боли, я начал напитывать печать силой. И ничего не произошло. Боль не пришла. Вместо этого печать начала наливаться силой и голубоватым светом.

Я хлопнул в ладоши, и печать уменьшилась до обычного, полуметрового состояния.

— Получилось, — сказал я и хлопнул ладонью по камню под собой.

Теперь нужно было придумать, какое плетение подцепить на печать. Эльтар обучил меня практически всему, что знал сам. Так что в моём распоряжении оказалось около сотни плетений.

Я решил начать с чего-то, что не может навредить. И такое плетение нашлось моментально. Оно называлось — Тишина.

Привычными движениями я сформировал плетение и вместо того, чтобы присоединить его к своему Истоку, прикрепил к печати.

На секунду мир вокруг меня погрузился в полную тишину. Я не слышал ни завывания ветра, ни скрипа снега. Ничего.

Только вот печать оказалась недолговечной. Эор иссяк, а вместе с ним и печать с плетением тишины.

Расстроился ли я? Нет. Изначально было понятно, что без подпитки ничего толкового не выйдет. Главное было — понять, как формировать печати, и с этим я справился. Даже больше. Мне удалось подсоединить к ней плетение. Хороший результат, к которому я шёл почти полгода ежедневных тренировок.

Я встал на ноги и переместился на один из пиков крепости Инвейн, оттуда Шаги перенесли меня к входу с древом Иштар. Пора было посмотреть на то, что придумала Ариэлл. Если бы это было что-то обычное, она бы не стала так темнить.

— Лорэл, ты уверена? — спросил Тризор.

— Более чем, планы меняются. Я чувствую смертельную опасность, и единственный просвет в этом кошмаре связан с Аррном, — сказала Лорэл и окинула взглядом помпезные покои в центральном дворце Иша.

Вечная никогда не любила пафос. Он её раздражал. Сейчас она даже была готова признаться, в первую очередь себе, что за последние тысячи лет единственным светлым пятном оказалось недолгое пребывание вместе с братом. Жизнь оказалась намного интереснее, когда вместо огромной кровати приходится довольствоваться местом под тысячелетним деревом и сумкой с припасами вместо подушки.

— Они почти готовы начать, и остановить их у нас почти нет шансов.

— Но как же Оплот? — спросил на вид юноша. — Больше мы не надеемся на него, Всевидящая?

— Не называй меня так, — отрезала Лорэл, — Один раз я уже не стала слушать своё предчувствие и посмотри, куда нас это завело. Что ты знаешь об Оплоте? Арнн всегда держал всё в секрете даже от нас. Что это? Супер-оружие? Система, что позволяет перераспределять энергетические потоки внутри Шарда? Устройство контроля нам монстрами? Скажи мне, Тризор, что это? Мы ориентируемся только на то, что он хотел сделать. Мы зенаем, что это было нечто грандиозное, но точно не можем сказать, что именно. Так что я повторю вопрос, куда это нас привело?