Шрифт:
— Это для… — глазки лекаря бегали. — Это для вашей любви, господин!
— Что? — я удивился так, что снадобья выпали у меня из рук. — Для какой такой любви?
— Ну, ведь госпожа Арида чувствует, что вы ее недолюбливаете, — хитрые глазки лекаря поблескивали. — Вот и попросила дать ей что-нибудь, что приманит к ней вашу любовь.
Я озадаченно посмотрел на него. Конечно, я не дурак и не первый день живу, поэтому слыхал, что некоторые дамы прибегают к колдовству, чтобы приворожить мужчину. Но Арида! Это было на нее совсем не похоже. Не такой она была масти. Да я ей нафиг был не нужен, это я знал точно. Не в ее вкусе! Ей нравились белобрысые, тощие юнцы, я сам видел.
Но спорить с Трисмегистом не стал. Отчего-то эта его версия, подозрительной правдивости, мне понравилась.
Однако оставался еще один вопрос. И я, как мог кратко, обрисовал шарлатану состояние маркиза Агастьяна. Как друг озверел во время прогулки с Аридой, как гнался за ней по лесу, как странно краснели его глаза в темноте, как он был сам на себя не похож, и как до сих пор не пришел в ясное сознание.
К моему удивлению, выслушал этот рассказ Трисмегист весьма серьезно. И даже капли пота заблестели на его желтоватом лбу. Затем он нацепил на нос очки в медной оправе и принялся искать что-то на книжных полках. Вытащив одну из книг, лекарь углубился в чтение, напрочь забыв о моем присутствии.
— Ну что там? — окликнул я его, когда спустя полчаса потерял надежду, что он вспомнит обо мне сам.
Трисмегист поднял на меня потускневшие глаза.
— Боюсь, дело плохо, — глухо проговорил он. — И все вы в замке в опасности.
Глава 20
Граф Саген Сангиан
Я уставился на лекаря вне себя от удивления.
— Давай без этих ваших загадок шарлатанских, — оборвал я его. — Говори толком. В чем опасность, от кого исходит и кому грозит? Если ты конечно, все это прямо сейчас не выдумал!
— Вы слышали что-нибудь о вампирах? — лекарь поднял на меня глаза, которые лихорадочно блестели под толстыми стеклами очков.
Я хмыкнул. Так и знал, что этот шарлатан водит меня за нос!
— Если я и слышал о вампирах, то только из детских сказок! — взревел я. — Однако, как видишь, я уже достаточно взрослый, чтобы перестать в сказки верить!
— Это не сказки, — Трисмегист устало вздохнул и как-то обмяк.
Он сунул мне под нос книгу, которую только что читал.
— Вот, глядите, — ткнул лекарь тонким изогнутым пальцем в строки. — Узнаете симптомы?
Я принялся читать:
— … Странное поведение, не контролирует себя, способен убить человека, разорвать на части. Взгляд становится мутный, стеклянный, поведение агрессивное, нападает, пытается догнать, укусить… Отличительная примета — в темноте глаза светятся красным…Если попить крови не получается, впадает в состояние, похожее на кататонию…
— И что? — я отдал обратно книгу. — Это ничего не значит. Антуан не вампир, я его с детства знаю.
— А пропавшие в ваших местах девушки? — склонил голову набок Трисмегист. — Между прочим, все думают, что это вы их жрете в вашем лесном замке!
Он иронично посмотрел на меня поверх очков.
Что! Первый раз слышу подобную чушь! Неужели вокруг считают меня способным на убийство? Да еще женщин? Если я бы и мог кого убить, то вот такого шарлатана и вруна, как Трисмегист!
Я стоял, не решаясь, как поступить. Подумав немного, решил все же выслушать лекаря до конца. Кто его знает, иногда я слышал, что его способности хвалили…
— Вам придется заняться вашим другом, — завил он, поняв, что если я не дал ему в тыкву сразу, то, наверное, уже не дам.
— В каком смысле заняться?
— В каком состоянии он находится с тех пор, как погнался за Аридой?
— В плохом. То есть он как будто не соображает, где находится, и забыл, кто он вообще. Слуги его кормят, белье меняют, а он лежит и в потолок мутным взглядом смотрит. Бормочет еще что-то иногда, мычит…
Трисмегист покивал понимающе, затем прошел к своему алхимическому столу, заваленному ретортами и прочими склянками, принявшись там мешать что-то, отмеривать, давить, варить, нюхать.
Книгу он оставил около меня. Я взял ее и принялся читать дальше.
— … Заболевшие вампиризмом очень опасны. К тому же, нападая на других людей, впоследствии они об этом редко помнят. Только, может, как кошмар или странный сон. Когда приступ проходит, вампиры ведут себя как ни в чем не бывало и вполне способны поддерживать с людьми обычные социальные связи. Известен один вампир, который был счастливо женат целых тридцать лет, пока наконец не закусал до смерти свою жену ночью во время очередного приступа.