— Хорошо, — устало согласилась Салли, чувствуя, что она уже так много всего натворила, что еще чуть-чуть ничего не изменит.

И без того было ясно, что больше оставаться под одной крышей с Нэдой она не может. Это был вопрос нескольких дней. Скоро маму Николаса и Пру выпишут из больницы, и дети переедут к своим бабушке и дедушке. Салли будет свободна от своих обязательств, и с двадцатью пятью фунтами в кармане сможет снять какую-нибудь квартиру, пока не найдет работу.

Дети донимали ее вопросами о цыганах и их фургонах, пока она наконец не закончила убирать комнаты, и все трое не пошли вниз. Миссис Харрис — толстая кухарка — была «добровольной рабыней» Николаса и Пру, как называла ее леди Торн. Когда они вошли в кухню, ее лицо засияло.

— Я знаю, зачем вы пришли, мои утята, — сказала она, доставая жестяную банку, где специально для них хранила печенье. Потом повернулась к Салли и добавила:

— Они стали лучше выглядеть, маленькие сокровища, но все-таки их еще надо кормить и кормить. Ведь съедают они меньше того, что нужно мышке, чтобы выжить.

— Не правда, — засмеялась Салли. — Они теперь едят с большим аппетитом, и если их подержать здесь подольше, съедят и леди Торн вместе с ее домом.

— Чего еще можно желать, — сказала, улыбаясь, миссис Харрис, видя, как дети достают из банки печенье в виде звездочек и крошечные бисквиты, украшенные засахаренной вишней и зеленым дягилем.

— Но мы пришли к вам не за этим, миссис Харрис. Нам нужен ваш специальный бульон, — объяснила Салли. — Одна маленькая цыганская девочка очень больна, и я знаю, что если что-нибудь и поможет ей быстрее поправиться, так это ваш специальный костный суп.

— Я с удовольствием вам прямо сейчас налью, — ответила миссис Харрис. — К счастью, я сварила его только вчера. Сейчас найду кастрюльку, и вы скажете им, что суп надо будет только подогреть, когда девочка захочет есть.

Она приготовила кастрюльку, ни на секунду не переставая говорить, попутно предлагая детям съесть еще и еще печенья. И когда наконец все было готово, и они собрались уходить, миссис Харрис наполнила карманы детей засахаренными миндальными орехами.

— Она ужасно добрая, правда? — сказала Пру, когда они шли по лужайке.

— Ей очень нравится портить детей, — ответила Салли.

— А для нас это большая удача, — мудро заметил Николас. — Я думаю, Салли, что мне надо будет дать маленькой цыганской девочке немного моего миндаля. Если она больна, думаю, ей понравится.

— Конечно, понравится, — согласилась Салли.

Но когда они пришли к фургону, дверь все еще была закрыта, а цыган все так же сидел на ступеньках.

— Моя Зита все еще спит, — сказал он Салли, — но жар спал, и она должна проснуться сегодня к ночи.

— Я тогда обязательно приду сегодня вечером или завтра утром навестить ее, — пообещала Салли.

Она отдала суп, и рассказала, как им пользоваться. Цыган внимательно выслушал. Потом посмотрел на нее с благодарностью.

— Вы очень добры, леди.

— Я рада была помочь вам, — ответила Салли. — Не могу спокойно думать, что такая маленькая девочка сильно больна.

Неожиданно он взял ее руку, повернул ее и посмотрел на ладонь.

— Когда-нибудь у вас будут свои дети, — сказал он, — может быть, трое или четверо. Вы будете их очень любить. Но сначала вам придется пройти через темноту и испытать очень сильный страх и жажду, а счастье свое вы найдете, когда меньше всего будете ожидать.

Он отпустил ее руку, но Салли все еще продолжала смотреть на свою ладонь.

— Как вы могли все это узнать, только посмотрев на линии моей руки? — спросила она. — Вы на самом деле верите, что это правда?

Цыган улыбнулся, словно услышал глупый вопрос наивного ребенка.

— Однажды вы узнаете, что я говорил правду, — уверил ее он. Дети, осмотревшие фургон со всех сторон, подбежали к ним.

— Пожалуйста, разрешите нам посмотреть на другие фургоны. Ну пожалуйста, — стал его упрашивать Николас.

— Хорошо, пойдемте со мной, — ответил цыган. — Я вам их покажу.

Он повел детей на соседнее поле. Салли же подумала, что если любопытство детей еще можно объяснить, то она будет просто незваным гостем, и осталась сидеть на траве, ожидая их возвращения. Этим утром солнца было немного, над рекой еще висели остатки предрассветного тумана. Небо было опалового цвета, и вдали неотчетливо вырисовывались линии холмов. Из-за этого весь мир казался нереальным, и Салли, будто снова услышала голос цыгана. Интересно, была ли ее судьба, предсказанная им, только плодом воображения.

Конечно, глупо верить в подобные веши. Каждый предсказатель судьбы говорит о том, что после страданий и неимоверных трудностей к человеку придет счастье. В конце концов человек страдает и до конца жизни надеется, что счастье где-то рядом.

Глядя на разноцветные фургоны цыган, красивую, яркую одежду, их смуглую кожу и горящие глаза, Салли задавала себе вопрос, считают ли они, с их восточным мироощущением, что жизнь не так сложна, и видят ли в ней меньше трудностей, чем она? Для каждого человека жизнь — приключение, которое становится еще более интересным, потому что нельзя узнать, что ждет впереди. Жизнь всегда прекрасна, и стоит того, чтобы жить.