Отец смерил Ону косым взглядом:

– Принесла?

– Да, - девушка предъявила корзинку. – Сколько смогла, столько и…

– Мало.

– Но там действительно больше нет! Не ходить же мне в слободу и на погорелье за золотарником?

– Судя по всему, ты туда и бегала. Где так долго пропадала?

– Травы искала, – огрызнулась девушка. - Сам сходи и поищи, если мне не веришь. Найдешь хоть один стебелек – я его съем!

– Вот еще, – отец стащил с коня хомут. – Добро на тебя переводить… Корзинку оставь. Матери помоги.

Вот всегда он так! Девушка нарочно поставила корзинку так, чтобы конь при желании мог до нее дотянуться, и ушла в дом. Одна радость, что это не ее настоящий отец. Настоящий отец любил бы свою дочь. И это – лишнее доказательство того, что Она чужая в этой семье. И просто обязана отыскать своих настоящих родителей и убраться из Старгорода подобру-поздорову.

– ?де ты ходила, дочка?
– мать оторвалась от ткацкого станка.

– За травами на кладбище.

– Тебя не видели?
– забеспокоилась женщина.

– Нет. Я осторожно, по кустам.

– Хорошо. А то как вспомню, аж сердце щемит, - мать прижала руку к груди.

«Там! – мелькнуло у девушки. - Все-таки ладанка там! ? в ней…» Она придвинулась к матери, обняла, ласкаясь и пытаясь незаметно коснуться рукой груди, чтобы прощупать, есть ли что-то под одеждой.

– Что ты вспомнишь, маменька?

– Ничего, - та мягко высвободилась из рук дочери. - Все уже прошло и больше не вернется. Присядь пока, закончи работу, а я отцу обед соберу.

Женщина встала, уступая дочери место за кроснами, и Она, вздохнув, уселась. Ткать ей нравилось, только вот ноги и плечи потом болели. Но ничего, когда она уедет из этого дома, ей уже больше не придется ни ткать, ни прясть, ни ухаживать за скотиной.

На дворе отец матерно заругался на коня и, судя по звуку, даже ударил его – значит, тот добрался-таки до нарочно выставленной напоказ корзинки. Она улыбнулась. Мелочь, а приятно.

– Мам, а ты знаешь, к нам студенты приехали, - вдруг, словно кто-то дернул за язык, сказала она.

– Кто-кто?

– Студенты из города. У реки лагерь разбили.

– Студенты?
– раздался от двери голос отца. – Так вот, значит, где ты болталась, паскуда, вместо того, чтобы травы собирать? Перед парнями хвостом крутила, оторва?

– Отец! – успела крикнуть мать. - За что?

Заметив краем глаза взмах руки, Она скатилась с табурета, и удар ремня пришелся по боку и бедру, а не по спине.

То, что ей удалось увернуться от удара, взбесило отца. Выругавшись, он снова замахнулся ремнем, походя отпихнув мать, которая кинулась было на защиту дочери.

– Стой, тварь!

Но Она не стала ждать, пока ее настигнет карающая рука отца. Девушка торопливо взбежала по ступенькам расшатанной лестницы на второй этаж, сломя голову кинулась в свою комнатку и успела затворить дверь, накинув крючок на петлю прежде, чем отец добрался до нее.

Пока он, отходя, ругался и колотил в дверь ногами – ломать поостерегся, все-таки потом ему же и чинить! – Она сидела на полу в уголке, cжавшись и обхватив колени руками. Ее била нервная дрожь. «Чужая! – вертелось в голове. - Чужая!» - и решимость во что бы то ни стало выбраться отсюда крепла с каждой секундой.

Практика началась с заходом солнца, когда студенты пришли на кладбище, где их встретил один из двух старгородских некромантов.

Некромант был стар. Даже очень стар. Совершенно седые волосы лежали на плечах, изборожденное морщинами лицо было мрачным и каким-то отрешенным, а светлые глаза смотрели до того холодно и пристально, что все невольно поежились. Одетый в темный балахон, он опирался на посох, но на боку его висел меч, а на левом плече болталась холщовая сума, доверху чем-то набитая.

– Пятеро, - сверкнул он глазами из-под нахмуренных бровей. - Вот, значит, как…

– Пятеро, - кивнул магистр Вагнер. – Так получилось…

– Не получается, – отрезал некромант. - На двое не делится. Один лишний.

– Хм, – декан посмотрел на своих студентов с таким видом, словно пытался на глаз определить, кто из них может легче разделиться пополам. – Но, тем не менее…

– Один лишний, - безапелляционно заявил некромант. – Список!

Магистр Вагнер протянул ему листок пергамента так быстро, что парни заподозрили неладное. Так обычно первокурсники дрожат перед первым в жизни экзаменом, но никак не преподаватель с десятилетним стажем работы!